Все-таки стыд достойнее ненависти.
ГАЗЕТА «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА»
Ноябрь 1990 г.
Многие десятилетия мы ковали оружие. Изобретали, совершенствовали, обильно финансировали, отрывая от самых насущных народных проблем, обрекая соотечественников на годы нищеты и прозябания. Им вооружали армию, ДОСААФ, гражданскую оборону, складировали, запасали на случай войны. Но и торговали — продавали за твердую валюту, за апельсины, отдавали задаром и в долг. Нашим оружием оснащены армии исламских диктатур Ближнего Востока, воинские и партизанские формирования Черной Африки, Азии и Латинской Америки. Наивно полагать, что средства, вырученные за автоматы Калашникова или ракеты «земля-воздух», шли на приобретение западного ширпотреба — они шли на воспроизводство того же оружия. Более мощного, более совершенного, в еще большем количестве. Таким образом, был запущен дьявольский бумеранг, который теперь возвращается.
Переизбыток нашего оружия в мире стал беспокоящим международным фактором, им озабочены объединенные нации и демократические силы ряда стран. Не так давно советские телезрители могли наблюдать почти кощунственную, по мнению многих, сцену уничтожения груды автоматов Калашникова в Никарагуа. В других странах их пока не уничтожают, предпочитая уничтожать ими. Группировки в борьбе за власть, диктаторские режимы в борьбе с оппозицией.
Так чему же удивляться, если вооруженческое цунами, прокатившись везде, где только было возможно, повернуло в обратный путь — теперь уже по нашей земле. Теперь вооружаются у нас. И убивают. Льется кровь на юге, и нет гарантии того, что она не прольется гораздо севернее. Помимо множества других причин, оружие обладает дьявольским свойством спонтанно побуждать к его употреблению. Даже незаряженная винтовка один раз в год стреляет. Всякий ствол когда-нибудь настигнет свою жертву. Очень часто безвинную.
Оскудел товарный рынок, не хватает продуктов питания. Многие предприятия, похоже, перестают работать, продукция не выпускается. Но — не оружие. Согласно западным опубликованным данным, наш военно-промышленный комплекс трудится ударными темпами и за прошлый год произвел основных видов оружия даже больше, чем его произвели США. Наши генералы легко убедили правительство и, кажется, успешно убеждают общественность, что осуществление конверсии — слишком трудная для них задача. Для переналадки военных заводов на производство кастрюль и стиральных машин требуется длительное время, очень квалифицированные кадры и громадные капвложения, которых, разумеется, у нас нет. Для производства же начиненных электроникой танков, новейших истребителей-бомбардировщиков и боеприпасов со смещенным центром тяжести ничего не требуется, Вот они их и производят, как производили в дозастойное и застойное время.
На чью голову только?
Инициатива «Комсомольской правды» — скупать на черном рынке оружие, по-видимому, от безысходности. Кроме того, это, быть может, реальная попытка как-то нейтрализовать дьявольскую кузницу самоуничтожения. Они будут производить, а мы, скинувшись по десятке, скупать, чтобы уничтожить. Иначе эта неуправляемая стихия уничтожит нас. Руками наших же полуголодных соотечественников. Запущенный бездумной рукой бумеранг возвращается — поостерегитесь, граждане!
ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК «МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ»
Декабрь 1990 г.
В который раз открывается очередная сессия верховного органа власти, и на ней впервые не будет депутата, чье непременное присутствие всегда так много значило. Горестно сознавать, что никогда больше не появится он в этих залитых светом стенах, не зазвучит в них еш трудный, прерывающийся голос. И участники заседаний, и многомиллионные телезрители успели привыкнуть за последний год к виду его медлительной, сутуловатой фигуры, терпеливо дожидающейся своей очереди у свободного микрофона или пробирающегося к столу президиума. Мы напряженно внимали его прерывистым словам, в которых с предельной полнотой жила честная, незаемная мысль, выраженная с интеллигентской деликатностью, исполненная неотразимой сахаровской правды. Не сказать, что она всем приходилась по сердцу, эта выстраданная им правда, еш появление на трибуне вызывало не только восторженные аплодисменты, но и, случалось, гневную обструкцию определенной части присутствующих. Правда Сахарова, высокая совестливость его чувств и побуждений были для многих вызовом их затхлой рутинности, которую они старались перетащить с собой из прошлого в будущее.