Мне дали отдохнуть ровно десять дней, затем явился сам Швили и велел мне завтра утром выходить на развод.
Я сказала:
— Слушаюсь, ваше благородие.
Утром я оделась потеплее и вышла на развод. Швили еще не было — видно, отсыпался после бессонной ночи с одной из лагерных жен.
Рядом с нарядчицей я вдруг увидела Вячеслава Ивановича, он выступил вперед и объявил:
— Товарищи, среди вас нет ли стекольщика? Я очень удивилась тому, что он выступает в роли начальника и на кой черт ему стекольщик? От удивления я громко повторила:
— Стекольщика?
Он едва заметно кивнул мне.
— Вы стекольщик? Пошли. — И, не долго раздумывая, повел меня куда-то за зону.
Его догнал один из придурков Швили и пытался объяснить ему, что я работаю на лесоповале.
— Срочно нужны стекольщики, и, как видишь, их больше нет, — решительно возразил Вячеслав Иванович.
Главный агроном привел меня в длинное бревенчатое помещение, где работали два настоящих стекольщика, пожилой и молодой (вольняшки, как называли вольных). Представив меня, он ушел.
— Когда и где работала стекольщиком? — спросил меня пожилой.
— В другом перевоплощении, — пояснила я. Они переглянулись и объяснили, что у них срочная работа — они стеклят рамы для парника.
— Но алмаз только один — у него, — пояснил молодой, показывая на старшего, — и он никому не дает резать.
— Правильно делает, — с явным облегчением произнесла я, — целее будет.
Они представились: молодой — Вася, а старший — Иван Матвеевич.
— Тебя-то как звать?
— Валя. Статья 58-я, срок десять лет, сижу уже четыре года, осталось всего шесть.
Они закашлялись. Потом Иван Матвеевич положил на стол большую раму, нарезал для нее стекла, дал мне в руки стамеску и маленьких гвоздочков, предложил вставить стекла.
— Сейчас вставлю! — с готовностью согласилась я. Уж я так старалась, что отбила себе большой и указательный палец левой руки. Гвоздочки почему-то подскакивали и отскакивали, прячась от стамески.
— Чахотка! — вздохнул Иван Матвеевич.
— А где было это… ну, другое перевоплощение?
— Вы не поймете или просто не поверите… — вздохнула я, помотав левой рукой.
— Почему не поймем?! Не чурки с глазами, — сказали они одновременно.
— Вам правду или соврать… хоть немножко.
— Правду, — твердо потребовал Иван Матвеевич. Тогда я рассказала им про лесоповал.
— Я ведь тоже был зека, — сказал Вася. — Научишься, чего там.
— Не боги горшки обжигают, — сказал Иван Матвеевич и стал нарезать своим алмазом стекла.
Обедать в лагерь они меня не пустили, пригласили поесть с ними.
— Съешь свой обед на ужин, — сказал Вася и спросил: — А что ты хотела соврать, если бы мы выбрали вранье?
— Что я была на другой планете.
— Какой?
— Не все ли равно какой?
— Нет, все-таки какой?
— Ну…
И я придумала этой планете название «Планета Харис». Роман под таким названием вышел у меня в 1984 году.
Не забыла.
За три дня я научилась быстро и ловко стеклить парниковые рамы и скоро делала ничуть не меньше Васи.
Мне было с ними очень хорошо. Оба, работая, рассказывали о своей деревне.
Вася был из-под Рязани (село не помню), ужасно гордился своим земляком, знал десятки его стихотворений на память и неплохо читал. Образование у него было — семилетка. Работал трактористом. У него была тоже 58-я статья, но срок небольшой (три года), который он уже два года тому назад отбыл. Но его не отпустили — нужны были работники.
Иван Матвеевич родом из-под Астрахани, рыбак и крестьянин. В 1929 году был он раскулачен, однако признан середняком и реабилитирован, но односельчанам обиды не простил и в родное село уже не вернулся. Колесил с женой Капой по всей стране, как оторванный ветром листок, как перекати-поле. Работал то плотником, то шофером, механиком, каменщиком или стекольщиком. У него были, что называется, золотые руки.
Где-то среди этих скитаний он похоронил жену. Она умерла от воспаления почек. Видимо, застудила их. Острый нефрит перешел в хронический… Условий для поддержания здоровья не было. В тот год он работал лесорубом на лесоповале, жил в вагончике… Сам сбил жене гроб, крест, похоронил и поехал дальше на север.
— Почему именно на север? — поинтересовалась я.
— На севере чувствую себя как-то нужнее. Больше уважения к человеку. Да. Каждому человеку необходимо если уж не любовь, то хотя бы уважение.
И я подумала, что на фоне бывших зека и уголовников Иван Матвеевич, добровольно приехавший на север, честный, прямой, мужественный, с его золотыми руками, действительно должен вызывать уважение.