И никак не верится, что эти огромные ледяные поля непрерывно куда-то движутся.
Куда понесет их льдину? По каким недоступным широтам будет она дрейфовать?
Едва улеглись первые восторги, начали разгружать самолет. Папанин был уже как дома. Перетаскивая тяжелый груз, по-хозяйски показывал, куда что положить, какой тюк открыть. Заботливо прибирал каждую веревочку. Здесь, на льдине, ей цены нет!
Если американский президент, получив телеграмму Пири: «Подношу Вам подарок — Северный полюс!», ответил: «Благодарю за щедрый подарок, но не знаю, что с ним делать!», — то они знали, что делать с Северным полюсом. Они будут его обживать. Изучать. Ведь впервые в центре Ледовитого океана организуется научная станция, которая сможет длительное время проводить исследования в этой недоступной части Земли.
Скоро на снегу, словно цветы, распустились оранжевая, земляничная, розовая и зеленая палатки. Их тут же стали обкладывать снегом. Температура минус пятнадцать. И если от мороза в них не скроешься, пусть хоть будет защита от ветра и снега.
Зеленой палаткой сразу же завладел Кренкель и стал спешно устанавливать в ней свою аппаратуру. После того как у Симы Иванова перегорел умформер, связаться с Рудольфом мог только Эрнст. Ему помогали все. Там — на Рудольфе, на Большой Земле — так ждут их сообщения, так волнуются, ничего не зная о них. Спирин и Бабушкин ставили антенны, натягивали провода. Папанин запускал мотор с динамо-машиной — надо было подзарядить севшие аккумуляторы. От больших оборотов мотор скакал по льду, никакие растяжки не могли его удержать. Пришлось стать на раму и удерживать своим весом. Вибрация пронизывала все тело, но надо было терпеть.
Пока все возились с радиоустановкой, Женя Федоров, поставив теодолит 16 на треногу, стал ловить солнце. В воздухе они со Спириным делали определение, но здесь, на твердом льду, надо было еще уточнить. И выдать «паспорт», удостоверяющий, что они находятся на самой северной точке Земли — на полюсе! Этот «паспорт» все ждут с великим волнением. Женя и сам волнуется. Пальцы, поворачивая валики теодолита, дрожат.
А солнце, как назло, все время закрыто. Пришлось долго ждать, пока наконец в разрывы облаков прорвались слабые лучи. Женя быстро направил трубу теодолита. Определил высоту солнца над горизонтом. Вычисления были необычные — ведь на полюсе нет долготы, здесь все меридианы сходятся…
Да, они не ошиблись — они на полюсе! Об этом можно передать на Рудольф. А связи все еще нет! Аккумуляторы подзаряжены, но все равно их не слышат. Передатчик у Кренкеля маломощный, запасной. Их основная станция пока еще там, на Рудольфе.
Эрнст лежит на меховой куртке. Вокруг нагромождение приборов, проводов. Весь он в палатке не помещается, ноги торчат снаружи. Ему страшно неудобно, холодно, болит застуженная поясница. Он вызывает, вызывает. Переходит на прием и опять вызывает.
Надо удостовериться, что они на самой северной точке Земли. (Е. К. Федоров у теодолита.)
В наушниках лишь надоедливо бубнят радиомаяки. Сейчас они не нужны, сейчас они только мешают.
Снова запускается двигатель, заряжаются аккумуляторы.
Может, зря не прихватили они с собой десяток-другой почтовых голубей? Достали бы сейчас парочку, привязали к лапкам записки, и понеслись бы быстрокрылые почтари над ледовыми просторами! Так когда-то голуби принесли первые весточки от экспедиции отважного датчанина Соломона Андре 17, улетевшего к далекому полюсу на воздушном шаре. У Андре вся надежда была только на голубей. Но у них-то есть радио! И их должны, обязательно должны услышать, если не на Рудольфе, то где-нибудь на других островах, на Большой земле.
…Уже почти двенадцать часов Эрнст лежит у своего передатчика. Он совсем закоченел. Всеми силами старается унять бьющую его дрожь.
«Трудно привыкнуть к мысли, что погреться негде, — записал он потом в дневнике, — все кажется, что вот куда-то забежишь и обогреешься…»
Голая рука совсем одеревенела, сколько Эрнст ни оттирает ее. Но он все равно стучит. Одним пальцем. Когда от мороза палец теряет ощущение даже боли, подгибает его и стучит другим. И слушает.
В эфире вдруг наступила тишина. Всем радиостанциям предложили замолчать и только слушать, слушать полюс на всех волнах.