Сегодня вызывали в правление совхоза и для чего? Чтобы с глазу на глаз, а не по селекторной связи, услышать от директора, что такое есть посевная и как ее провести в десять дней. А посевной площади в бригаде — три тысячи гектаров. У него же всего три агрегата, по четыре сеялки в каждом. Это значит, что одному агрегату надо ежедневно засевать по сто гектаров. И так десять дней без перебоя. Смогут? Кто его знает… Человек, может, и выдержит, а техника обязательно подведет. Сломалась сеялка, и не скажешь ей — работай! А ремонт жрет время.
Большую обиду затаил бригадир на директора не только из-за «Кировцев», хотя совхоз получил этой весной семь новеньких машин, а пятой бригаде показали фигу. А ведь не коня бы надо подбирать под седло, а седло подгонять по лошади. Только мало кто прислушивается к бригадиру такой «расхлябанной» бригады.
А что делать?.. Однажды, когда он смотрел по телевизору «Сельский час», его даже в пот бросило от удачной мысли: такие отдельные бригады, как в «Разгуляевском» и в других целинных совхозах, надо вообще ликвидировать. Взамен создать посевные и уборочно-транспортные отряды. Обеспечив их всем необходимым для труда и отдыха, как десант, перебрасывать с поля на поле в течение сезона. Остальное время года люди будут жить в нормальных условиях на центральной усадьбе совхоза.
Осуществить этот метод бригадир бессилен без поддержки руководства. На парткоме его, правда, внимательно выслушали, а затем усомнились. Новое всегда настораживает.
Предложение, мол, дельное, но надо подождать. Тише, мол, едешь — дальше будешь. А с места в галоп — шею сломать нетрудно.
Он горячился, доказывал, сбивался с мысли, приводил в доказательство своей правоты набросанные наспех цифровые выкладки, а ему посоветовали, раз он такой ретивый, добиться первого места в бригаде, которую возглавляет, надежными старыми методами, а там видно будет. Директору совхоза важно было сейчас одно — хорошие результаты сева. А они не могут быть хорошими, если бригадир займется в такую горячую пору своими экспериментами.
Так думал не только директор, и бригадир, конечно, понимал своих оппонентов, но он понимал и другое: такие, как у него, тракторно-полеводческие бригады были необходимы и целесообразны в первые годы освоения целины. Бездорожье, весенние и осенние распутицы, затяжные зимние бураны и морозы — все это вынуждало к оседлой жизни в бригадах. Тогда так было надежнее и работать и жить.
Сегодня слово «целина» — первозданная, нетронутая земля — давно утратило свое изначальное значение, а значит, и жить и работать надо по-новому.
И если в нынешнюю посевную ему удастся вытянуть бригаду хотя бы на одно из первых мест, то в правлении он сможет говорить по-иному. В крайней необходимости можно обратиться в район. Ведь комплексные отряды не только повышенная производительность труда. Это прежде всего изменит быт людей. Они будут жить на центральной усадьбе совхоза, а не в этой глухомани. Другие заботы, другие интересы, иной отдых.
Вся надежда у него сейчас, или, как говорят иногда в телевизионных детективах, вся ставка на три трактора, вернее, трех трактористов, которые поведут агрегаты: дядю Васю, Петруху и Жору-изобретателя. Жора — человек семейный и надежный, разве чудит немного, но не подведет. А вот дяде Васе и Петрухе он при других обстоятельствах не доверил бы такого дела. Более того, погнал бы их из бригады наверняка. Но обстоятельства таковы, что и тот и другой — самые прижившиеся его кадры. Круглый год в бригаде. Остальные как перекати-поле. Чуть что не по ним — ноги на дроги да и был таков.
Вот и складывается такая политика, что попробуй обидь того или другого, попробуй не дай заработать в сезон, и тогда, как говорит Петруха, прочтем и заплачем — зимой палец о палец не ударят. А технику кто будет ремонтировать?
Надо сказать, в ремонте тракторов дядя Вася — дока, каких поискать. Когда бригадир принимал бригаду, первый, зрительный, что ли, диагноз оказался безошибочным — пьяница. Второй — неверным. Тогда думалось, что вот-вот по первому морозцу заскрипят вечно драные сапоги дяди Васи в сторону недалекого полустанка. Но нет. Не сторонним он оказался человеком. Прижился, и вроде прочно. Только странный он немного и шальной какой-то, без контроля над собой. Ходят слухи, что в большом промышленном городе оставил он жене трехкомнатную квартиру и машину, а сам здесь, в общежитии, спит на казенной койке с пожелтевшими казенными простынями. Воевал. Бывший танкист — механик-водитель.
Но на каком перекрестке повернул и по какой дороге занесло его сюда, никто толком не знал. Не любит дядя Вася распространяться о себе даже в сильном подпитии. Но не столь важно его прошлое. Важно настоящее. А в настоящем — он лучший, пожалуй, в совхозе специалист по двигателям. Так, например, отремонтированный им в эту зиму двигатель трактора на испытательном стенде в мастерской показал мощность на две лошадиные силы больше, чем ему положено по заводской норме. Этот двигатель не подведет в работе. Можно надеяться и на Жору, вот только Петруха… Этот и живет, и делает, как говорят, с пуговки на петельку.
Теперь вот — новая подмога: практикант. Сразу видно, птица залетная, до первого морозца. Почему, спросить, получается, что выпускают их сотнями, тысячами ежегодно, а работать у него в бригаде некому?
Сегодня на центральной усадьбе он в который раз затребовал в бригаду людей, и его в который раз принялись вразумлять, как надо руководить бригадой в посевную. И подсунули ему очередного практиканта.
Выйдя из правления, он, как говорится, закусил удила. Изрядно подстегнули его в парткоме и окончательно вышибли из колеи на складе запасных частей, где поджимистый кладовщик наскреб их для него с гулькин нос. Это его разъярило окончательно. Он понял, что в него не верят. А как кому верят, так тому и мерят. Потому-то он и гнал «Урал» в бригаду как скаженный. Первым, кто попался по дороге, оказался этот практикант в ковбойском снаряжении местного пошива. И вот не сдержался, дошел до глупости — кепчонку с него содрал. А как он надеялся в начале своей деятельности на них — молодых, здоровых, еще не растраченных жизнью. Только надежды оказались иллюзорными.
После последнего практиканта, который на осенней пахоте загубил почти новый трактор, у него на этих «специалистов» аллергия. И в чем-то был прав. Дело в том, что пятая бригада — самая отдаленная в совхозе, и почти ничего здесь не было из того, что называют «очагами культуры». Недоставало и самой молодежи.
Бригадир добился, чтобы почти ежедневно привозили кинофильмы, но смотреть их некому. Развлекались в основном Петруха с дядей Васей: сидели с дежурной бутылкой портвейна и комментировали каждую реплику актеров, и хохотали до истерики от собственного «юмора».
И дошло тогда до бригадира, что не в кинопередвижке дело, не в библиотеке и даже не в ультрасовременном клубе с таким же оркестром, окажись они под боком.
Путаница мыслей отражалась нетерпимостью к практикантам. В них ему мерещились люди, которых ничто не связывает с землей. И появление очередного практиканта в бригаде он расценивал как мимолетное, как вынужденную временную посадку, которую иногда делает самолет из-за непогоды на запасном аэродроме только для того, чтобы через час-другой взять стремительный разбег и взмыть в поднебесье.
Но нет. Теперь тому не бывать. Сами наследят — сами пусть и подтирают…
— Ну что? На трактор тебя, конечно? — ехидно полюбопытствовал бригадир, и Лешка понял, что гарантированный в училище на период практики трактор растворился в весеннем мареве.
— Ладно, пошли. — Бригадир широко зашагал в сторону площадок, где стояла техника. Лешка припустил следом.
Глядя на широкую его спину, Лешка отмечал размеренные движения лопаток, уверенный шаг и, странное дело, начинал испытывать за этой спиной какую-то надежность. Он доверился бригадиру полностью и думал: «Как хорошо вот так, неожиданно, увидеть в человеке совсем другое, нежели предполагаешь».