Что нужно сделать в первую очередь? Никоим образом не показать преступнику, что милиция идет по горячему следу, не спугнуть его раньше времени.
Сел в свой ярко-желтый «газик», отвел в боковую аллею, за плотную стену декоративного кустарника. Теперь следовало подумать о собственной персоне — выбрать достаточно скрытную позицию для наблюдения. Оглядевшись, понял, что единственное подходящее место — уже знакомый каменный домик: справа от входа имелось окно, через которое можно наблюдать — за всеми подходами к автобусу.
Но в морг почему-то не хотелось, он продолжал озираться, колеблясь, пока не увидел сквозь кусты человека, который шагал от ворот по главной аллее. Возвращаться в морг было поздно, Виктор попятился к «газику».
Возможно, это и не водитель, но рисковать незачем.
Человек шел неспешно, очень спокойно, помахивая шапкой, зажатой в кулаке. Вскоре стало возможным рассмотреть одежду: на незнакомце была коричневая кожаная куртка.
Но ведь именно о такой куртке упоминали, описывая внешность водителя, женщины со Шлюзовой! Значит, все же он?
Через минуту не осталось никаких сомнений: тот направлялся прямехонько к автобусу. Теперь Виктор мог рассмотреть его во всех подробностях: среднего роста, широкоплечий, плотный, даже можно сказать, полноватый, лицо рыхлое, возраст… Ну, в общем-то, как и определили обе женщины, что-то близко к сорока.
Все приметы совпадали с тем описанием, какое они дали: он! Явился за машиной самолично (Виктор опасался — не подослал бы кого из дружков), будто и нет за ним никакой вины. Походил вокруг автобуса, оглядел кузов, двери салона, нагнулся к колесам на правой стороне — сначала к передним, потом к задним, окончательно успокоился: все в порядке, повода для тревоги нет. Достал сигареты, закурил, полез в карман за ключом зажигания…
Виктор решил: пора. Быстро вышел из-за кустов, окликнул:
— Товарищ водитель, это ваша машина?
— Моя…
На лице — ни беспокойства, ни тем более растерянности, смотрит с некоторым даже недоумением: чего ради, мол, милиция прискребается?
— Как же это вы бросили ее на ночь в неположенном месте? Что, гаража нет?
— Есть, но…
— Предъявите права, пожалуйста.
Тот спокойно полез во внутренний карман кожаной своей куртки, достал бумажник.
— Можете не сомневаться: техталон в полном порядке.
Виктор развернул удостоверение: Макаров… Именно эту фамилию называл давеча Федор Сергеевич. Водитель между тем говорил:
— А что машину на ночь здесь оставил, так тут, значит, парня сбили…
— Где сбили?
— На Ветлужской, недалеко отсюда… Еду — лежит! Подобрал, привез…
— Что же нам не сообщили?
— Вчера уже поздно было, а сегодня как раз и собирался — вот сейчас, дескать, поеду.
Виктор возвратил права.
— Коль скоро все равно к нам собирались, так поедемте, надо занести ваши показания в протокол.
Поехали. Виктор на «газике» впереди, автобус за ним. В зеркальце, укрепленном над ветровым стеклом, Виктору была хорошо видна кабина идущего следом автобуса: широкое лицо водителя по-прежнему не выражало беспокойства.
В райотделе Виктор провел его в комнату дежурного. Федор Сергеевич, увидев их в дверях, все понял:
— Он?
— Он, — подтвердил Виктор, не сдержав вздоха облегчения.
— Жаль, Светлана Ивановна отпустила уже тех женщин.
— Попробуем, может, и без них расскажет.
И обращаясь к водителю, который, видимо, почуял наконец неладное и весь настороженно подобрался, Виктор посоветовал:
— Теперь можно играть в открытую: в нашем распоряжении, Макаров, полные сведения о ночном происшествии, так что выкладывайте все начистоту. Добровольное признание облегчит вашу участь.
Нет, это был тертый калач — мгновенно изобразил благородное негодование:
— Или я вам не рассказывал?! Еду — лежит! Подобрал, привез…
— Все понятно, Федор Сергеевич, — усмехнулся Виктор, — от этого гражданина откровенности ждать не приходится. Может, проведем с его участием следственный эксперимент?
Гавриленко посмотрел на часы, прикинул что-то про себя, кивнул согласно.
— Только Светлану Ивановну пригласить надо. И понятых.
Перед выездом Виктор заскочил в лабораторию — узнать, когда будет готово заключение экспертизы по поводу обнаруженных им на шпангоуте автобуса волос.
— Хорошо бы поскорее все сделать, — попросил дежурную лаборантку.
— Вы же все равно сейчас спать отправитесь, — пожала она плечами.
— А вам-то об этом откуда известно?
— Разве это не написано на вашем лице? — и добавила успокаивающе: — Хорошо, хорошо, позвоню домой.
Спать… Сейчас, когда главное было позади, сонливая истома действительно разлилась по всему телу, отпечаталась, очевидно, и на лице.
Он вышел на крыльцо. Все уже собрались у автобуса, ждали его. Водитель, не в силах понять, что затевается, сторожко взглядывал то на одного, то на другого.
— Как сделаем, Виктор Пантелеевич, — спросил Гавриленко, — может, ты поведешь?
Виктор молча кивнул, полез в кабину. В салоне разместились Светлана Ивановна, незнакомые Виктору мужчина и женщина — понятые, Федор Сергеевич и водитель. Федор Сергеевич занял место на переднем сиденье, у самой двери — здесь сидел ночью задремавший на свою беду слесарь.
Тронулись. Виктор повел автобус к месту ночной трагедии. Он вырулил на Ветлужскую на полквартала выше строящейся пятиэтажки, дождался интервала между проходившими по улице машинами и, наращивая скорость, двинулся к знакомому повороту. Вот уже и забор, опоясавший стройку, вон и пролом в заборе, который сбил их поначалу с толка; быстрее, быстрее…
Автобус мчался теперь на полной скорости, круто вписываясь в изгиб дороги. Виктор почувствовал, как его всем корпусом неудержимо клонит вправо. Он дотянулся до рычажка пневматики, и передняя дверь в салоне послушно раздвинула створки. И тотчас в зеркале, обращенном к салону, отразилась фигура Федора Сергеевича, безвольно посунувшегося к распахнутой двери.
— Стой! — крикнул Виктору водитель, метнувшись к стеклу, отделявшему салон от кабины. — Останови!
Его широкое лицо как-то мгновенно опало, губы дрожали.
— Я все расскажу…
Зовут моего героя, как читатель, видимо, уже обратил внимание, Виктор Пантелеевич. Фамилия — Горох. Остальные анкетные данные, мне кажется, для фрагментов и не требуются.