Уже дважды нас настигала смерть! Кто будет следующим?
Ночь проходит без дальнейших происшествий. «Гебен» и «Бреслау» спокойно следуют своим курсом. Утром показывается вход в Босфор. Пока Константинополь еще погружен в глубокий сон, мы встаем на якорь в Стении. Большое событие — первый бой с русским Черноморским флотом — позади.
После полудня нужно снова грузить уголь, пока не наполнятся бункеры и «Гебен» не осядет в воде.
На борту всегда должно быть достаточно угля, это мы четко знаем еще с нашего прорыва из Мессины. Уголь означает свободу действий и передвижения. Чем больше его мы имеем, тем лучше. Если топливо подходит к концу, тогда дело скверно. Правда, в случае нужды мы могли бы зайти в один из немногих нейтральных портов в Черном море, в Варну или Констанцу, и там удовлетворить наши запросы, если дело не сложится совершенно иначе. Конечно, Румыния и Болгария являются еще нейтральными странами. Но через 24 часа мы снова должны будем их покинуть, и, кто знает, не расположатся ли уже при выходе из порта русские, чтобы приготовить нам совсем особый прием.
Во всяком случае, надежнее и целесообразней идти с достаточным запасом угля в море. Случись опасность, тогда благодаря своей скорости мы сможем уйти от любого нежелательного преследователя. Это, конечно, требует много угля. Но в нашей ситуаций это единственно верное решение. Соотношение сил слишком неравное.
«Гебен», единственный противостоит всему флоту. Конечно, русская эскадра во многом его превосходит, но только не в скорости! В этом решающем пункте славный «Гебен» остается недостигаемым. Он являлся самым быстроходным кораблем на Средиземном море, таким он остался и на Черном море.
Не менее 6 линкоров, 2 малых крейсеров, 26 эсминцев, 17 миноносцев и 8 подводных лодок с целым обозом минных заградителей и тральщиков находятся на стороне противника. К тому же еще и превосходство в артиллерии. Шесть линейных кораблей вооружены частично 30,5-см орудиями, частично 25,4-см орудиями, их средний калибр — 15,2-см. Малый калибр меньше принимается во внимание. Вес снарядов бортового залпа 6 линкоров составляет в сумме 10 800 кг, «Гебена» — только 3100 кг.
Очень опасной собственно для проворного «Бреслау» и лёгких крейсеров «Гамидие» и «Меджидие» является скорость русских лёгких крейсеров, которые дают около 23 узлов, и оба могут причинить много вреда. Также они сильнее вооружены. Дальнобойные орудия и больший калибр! 10,5-см пушки «Бреслау» против 15,2-см орудий русских крейсеров. У русских миноносцев 10,2-см орудия.
Превосходство русского Черноморского флота почти подавляющее. И это еще не все. На верфях Николаева растет русская гордость — строятся 3 сверхдредноута. Первый, согласно плану, должен сойти на воду в 1916 году. Но нужно рассчитывать и на то, что русские приложат теперь все усилия, чтобы скорее изготовить корабли-гиганты. Берегись тогда, «Гебен»! Тяжелая артиллерия этих мощных колоссов будет состоять из 12 орудий калибром 30,5-см. К этому еще 20 орудий калибром 13-см. Бортовой залп одного такого чудовища будет весить свыше 4000 кг. Они должны будут развивать скорость около 23–25 узлов.
Мы помогаем себе преодолеть лишающие мужества перспективы надеждой, что «сверхдредноуты» пока ещё не готовы. До тех пор, когда наступит время и однажды на нас обрушатся гигантские орудия, утечет еще много воды Босфора, думаем мы!
Бродит русский ужас
Сразу же после угольной погрузки «Бреслау» должен снова выйти в Черное море, конвоировать транспорты, перевозящие войска на Кавказский фронт.
Во время предпринятого рейда в район Батума «Бреслау» обнаружил и потопил две русские шхуны. «Бреслау» принял экипажи и доставил их в Константинополь. К тому же выяснилось, что среди взятых в плен находится один русский немец. Конечно, моряки с «Бреслау» спросили его, как обстоят дела в России. Прежде всего они хотели знать, какое впечатление произвело неожиданное появление «Гебена» и «Бреслау» в Черном море. Он рассказал также много интересного и содержательного. Кажется, мы все же расстроили русским планы.
К началу войны самоуверенность России была велика, и она все росла — до тех пор, пока на Черном море неожиданно не появились «Гебен» и «Бреслау». Разумеется, русские ожидали нападения немецкого флота только на Балтийском море и укрепились там в районе своей базы Кронштадт в Финском заливе, который защищал вход в Неву и вместе с тем царскую резиденцию — Зимний дворец в Петербурге. Как они были удивлены тем, что немецкие военные корабли сразу оказались глубоко на юге империи, на Черном море. На это никто не рассчитывал. Молва об этом разнеслась со скоростью ветра. Проносились даже слухи, что немецкие военные корабли могли показаться также и в Каспийском море!
Многие принимали слухи об авантюрном появлении «Гебена» и «Бреслау» за сказку, плод фантазии чересчур рьяного журналиста. Но когда однажды на живописные берега русской Ривьеры обрушились первые снаряды, Крым и Кавказ в первый раз услышали грохот орудий немецких кораблей. Затем эхо прокатилось дальше над пустынными степями Украины, пронеслось сквозь глубокую, тихую украинскую ночь через Москву в дремучие леса севера и с грохотом ударило у ворот внушительного здания Адмиралтейства — места расположения верховного морского командования, в городе Петра Великого.
Там воздействие его было очень значительным. Теперь не было никаких сомнений. Новороссийск горел под огнем «Бреслау» как светопреставление. Оцепенение привело к тому, что немецкий линейный крейсер «Гебен» отважился нанести памятный визит родине Черноморского флота, городу-крепости Севастополь.
На побережье Черного моря сразу же произошло оживление. В панике курортники покидали великолепные дома отдыха и курорты юга и рассеивались как свидетельства непостижимого происшествия, по всей стране. Подозревали, что теперь для крупных городов-портов русского Черноморского побережья наступят мрачные времена. «Гебен» и «Бреслау», еще недавно неизвестные имена, были теперь у всех на устах. О них говорили с удивлением, ужасом и ненавистью.
Трогательным было то, что мы узнали о многочисленных живущих на Украине немцах и русских немцах. В центре вражеской страны, вдали от Родины, откуда к ним не проникало ни одно известие, они радостно прислушивались, когда стали известны дела «Гебена» и «Бреслау». Оба военные корабля, которые так внезапно вынырнули здесь, казались им посланниками, словно приветом из далекой Родины. Они стали их любимцами, которым были посвящены их тайные мечты. При каждом газетном сообщении о «Гебене» и «Бреслау» их лица светлели. На улице они украдкой высматривали торговцев газетами и радовались, когда так часто в заголовках газет мелькали имена «Гебен» и «Бреслау»! Бедняги должны были держать свою радость в себе. Они ведь жили на положении интернированных под постоянным полицейским наблюдением. Открытый разговор по-немецки был строго запрещен. Но вместе с тем случалось, что вблизи стендов с газетами находился кто-то, кто также останавливал свой взгляд на заголовках, на именах «Гебен» и «Бреслау» — вспышка, незаметный знак, и уже появлялся единомышленник, с которым затем встречались где-нибудь на удаленной улице и обсуждали события.
Собственно, в русских кругах можно слышать различные уважительные отзывы о «Гебене» и «Бреслау». Только удивлялись, откуда оба немецких военных корабля так точно обо всем были осведомлены и подозревали всех немцев в шпионаже, что имело неприятные последствия. Самого малого подозрения, часто даже безо всяких на то оснований, хватало, чтобы отправиться в Сибирь. Домашние обыски все усиливались, следили за колокольнями церквей, не действовали ли там какие-нибудь тайные радиостанции, которые были связаны с немецкими военными кораблями в Черном море. Конечно же, «раскрыто» ничего не было, но так или иначе это должно было пробудить гнев. И он обрушился и ошибочно затронул невиновных.