Также и у нас, радистов, есть свое занятие. Наряду с обычными радио-занятиями начинается новая и интересная деятельность. Мы ведем особую войну против многочисленных тайных радиостанций в Константинополе, которые своей деятельностью усложняют нам жизнь и делают ее опасной.
Уже сразу после начала войны себя выдала крайне неприятная радиосвязь в Константинополе, которая очень часто ощутимо мешала нашей собственной радиостанции. Радировали, конечно, и другие корабли турецкого флота, но они не могли быть тайным нарушителем спокойствия. У них были свои установленные часы упражнений, которых они должны были придерживаться. Их обычная радиосвязь была сильно ограничена и разрешалась только в случае, если это было крайне необходимо. Чужая связь, малые станции, которые из-за их жужжащего тона выдавали себя и свое месторасположение. За этими опасными клиентами, значит, надо было особо следить. Теперь у нас есть прекрасная возможность прекратить болтовню этих господ. Мы знаем, что уже в ноябре случайно во французской школе Св. Бенуа так же, как и в английском посольстве были найдены аппараты для беспроволочного телеграфирования.
В один прекрасный день мы отправляемся в путь, оснащенные переносными антеннами, и начинаем пеленговать вражеские станции. Двое матросов несут по штанге, между которыми натянута проволока — наша антенна. Третий, оснащенный приемным аппаратом, слушает тем временем эфир и вслушивается в предательские жужжащие звуки. Мы передвигаемся в зависимости от громкости. Если она повышается, значит, мы держим верный курс, если же звуки затихают, то необходимо развернуться и продолжать поиски в другом направлении. Нужно к тому же очень тщательно продвигаться вперед.
Постепенно также удается обнаружить и изъять часть тайных радиостанций. Мы открываем их во всех возможных и невозможных местах, мы находим их даже на колокольнях церквей и обезвреживаем их. Всякий раз мы рады, когда обнаруживаем одно из потайных мест. Радость каждой новой находке велика. В широкой шпионской сети, которая опутала Турцию, наша охота проделывает ощутимые дыры. Это действительно необходимо. Шпионаж — наш самый злейший и опасный враг, скорее даже хуже русского Черноморского флота, так как действует скрытно и всеми мыслимыми способами пытается положить нас на лопатки. В Константинополе, городе смешанных народов, шпионажем занимаются любым возможным способом. Особенно эта деятельность процветает у греков и армян, непримиримых врагов Турции. Это подлинно захватывающая борьба, которая вывела наружу этих наймитов Антанты.
Понятно, что в виду всего этого Турция совершенно безжалостна к шпионам. Были приняты радикальные меры. Однажды в Константинополе на площади Таксим были сооружены многочисленные виселицы и казнены шпионы. В течение трех дней мертвые тела висят посреди оживленного уличного движения в качестве наглядного примера. К сожалению, несмотря на все усилия, нам не удается отыскать все потайные станции.
Также не избежать и того, что русские немедленно займутся оповещением о наших выходах и заходах. А именно становится известно, что мы раскрыли целый ряд станций. 3 или 4, которые остались необнаруженными, звучали очень слабо и действовали лишь короткий промежуток времени. Однако дело и для них принимает серьезный оборот. Во всяком случае, они чувствуют, что находятся под наблюдением. Но изредка эти упорные станции, сами того не желая, непроизвольно оказывают нам хорошие услуги.
Это было 27 января. «Бреслау» и турецкий крейсер «Гамидие» находились в северо-западной части Черного моря, когда вдруг около полудня они наткнулись на русский флот. Разумеется, русские не хотели упустить удобный случай легкой и обещающий успех охоты. Русские быстроходные крейсера «Кагул» и «Память Меркурия» сразу же приблизились на значительное расстояние и заняли позицию позади наших крейсеров.
Начинается сумасшедшая погоня. Русские совершенно определенно знают, чего они хотят. Преследование относилось совсем не к «Бреслау». Слишком часто он оставлял их в дураках и уходил от целой эскадры. О нет, «Бреслау» они не могут поймать, он для них слишком быстроходен. Они взяли другую дичь на прицел — бедный «Гамидие». Два крейсера охотились за ним с большим упорством. Они слишком хорошо знали, что «Гамидие» не даст и 23 узлов. Если мы не можем получить «Бреслау», тогда уж наверняка мы захватим «Гамидие», — думали они, и стремительно продвигались вперед. Турецкому крейсеру нужно было мчаться теперь с такой скоростью, на которую он только был способен. Напрасно пытается «Бреслау» отвлечь русские крейсера и тем самым дать товарищу время для отрыва. Преследователей сбить с толку не удаётся. Таким образом, «Бреслау» был вынужден беспомощно наблюдать за неравным состязанием, в исходе которого не оставалось никакого сомнения.
Но и мы в радиорубке «Гебена» являемся свидетелями этой ужасной гонки и так охвачены драматическим напряжением, словно сами попали в это опасное приключение. Отделенные расстоянием, мы, тем не менее, невидимо связаны с напряженными событиями на Черном море, чувствуем и переживаем каждую фазу этого поединка на жизнь и смерть.
Тут приходит радиограмма «Бреслау», он сообщает о неудачной попытке отвлечь на себя внимание русских. Короткое напряжение проходит — мы внимательно прислушиваемся, тут снова вызывает «Гамидие» и сообщает нам о своем безнадежном положении. Сумасшедшая гонка в самом разгаре. На турецком лёгком крейсере делается все, чтобы избежать уничтожения. В угольных бункерах и котельных отделениях люди работают изо всех сил. Напрасно, неумолимую судьбу больше не изменить. После двухчасовой дикой охоты преследователи медленно, но со смертоносной неотвратимостью приближаются. В молчаливом напряжении экипаж «Гамидие» наблюдает за обоими подходящими русским крейсерами.
Потрясает, когда обреченные на смерть сообщают нам о завершении своего земного пути. Короткие отрывистые слова радиограммы заключают в себя целые миры нужды, горечи, ожесточения и бессилия. Должно быть, это ужасно: таким образом наблюдать и хладнокровно регистрировать свой собственный конец. Они до конца исполнили свой долг.
Люди с «Бреслау» сжимают кулаки. Они вынуждены наблюдать жуткое состязание, должны видеть, как русскими крейсерами без сожаления будет уничтожен их верный товарищ, предпринимавший вместе с ними такие порой дерзкие вылазки, конвоировавший вместе с «Бреслау» транспорты с войсками и пароходы с углем. «Бреслау» же, как бы этого ни хотелось, помочь не может. Безвыходное положение — наши орудия имеют малую дальность. Слишком неравной была бы борьба.
«Бреслау» приговорен наблюдать уничтожение «Гамидие». Как вопреки всему на свете можно ему помочь? Этим озабочены на «Бреслау», но больше спасения нет. Скрипя зубами, они берут себя в руки. Трагедия тянется несказанно долго. Было бы лучше, если бы конец наступил быстрее. Но таким образом мучаются все. Минуты кажутся вечностью.
Полдень прошел, а дикая охота на Черном море все еще неистовствует дальше, в юго-западном направлении. Расстояние между «Гамидие» и преследователями становится все меньше. Русские крейсера основательно берутся за дело. Они чувствуют близость трофея и мчатся за своей жертвой, выбрасывая из своих труб целые облака дыма. Все ближе подходят они к «Гамидие». Вместе с тем они пока не открывают огня, но пройдет мгновение, и русские должны начать стрельбу. Затем все быстро закончится. Но нет, — еще нет: они всё же слишком далеко. «Гамидие» дана короткая отсрочка. Жуть!