— Нет, нет. На улицу, на воздух. Нельзя же так…
Они выбрали полянку на опушке леса и собрали большую кучу скошенной травы. Борисов лег навзничь, закрыл лицо соломенной шляпой, но и через нее проникали солнечные лучи. Он перевернулся на живот. Нежно-зеленые пилочки свежей травы покрывали землю. Новая поросль пробивалась к солнцу. Борисов провел ладонью по траве, словно погладил, и засмеялся.
— Вы чего? — спросил Мишка.
— Да так… — сказал Борисов.
Глава одиннадцатая
К вечеру выяснилось, что машина из пионерлагеря пойдет только в девять или десять, а может, и позже. Мила обождала немного и пошла пешком. В конце концов на этом шоссе не так трудно остановить попутку.
Она шла легко и быстро по бетонированной дороге, вдоль которой, точно в праздник, выстроились малиновые ряды иван-чая. Предчувствие встречи не покидало ее.
Хотелось, чтобы Гоша даже не предполагал, даже не думал, что она идет по безлюдью двадцать километров. И лес подступает к дороге. И с каждой минутой сгущаются сумерки. Она представила его удивленное, немного испуганное лицо, а потом радость.
«Наверное, скажет… — подумала она с гордостью. — «Как ты могла?.. Ночью… одна… чтобы всего два часа побыть вместе?» — «Это немало — два часа. Когда случилось… с тетей Оней, мы виделись меньше».
Она вспомнила то утро…
Гоша сидел усталый и подавленный. Она налила чай и смотрела, как он глотал кипяток, держа стакан двумя руками, не обжигаясь и не разжимая пальцев. Так же когда-то пили чай беженцы из Ленинграда на маленькой сибирской станции.
Сколько у человека может быть неудач? Иногда кажется, что кто-то специально придумывает испытания…
Она посмотрела на часы: без четверти восемь. Пожалуй, поезд за переездом. И вдруг внутреннее беспокойство охватило ее.
«А если Гоша приехал? Ведь существует дневной «скорый». На него трудно попасть, но сегодня…»
Мила почти бежала. Сейчас она была уверена, что Гоша в Валунце, и тогда не будет сюрприза, ведь, конечно, он ждет ее раньше.
Она услышала шум приближающегося грузовика и подняла руку. Самосвал с ревом прокатил мимо, обдав едкой струей отработанного газа, и остановился метрах в десяти.
— Ножками, ножками работайте, девушка! — крикнул водитель.
Она добежала до машины.
— В Валунец?
— Для вас хоть на полюс. Прошу.
Она с испугом посмотрела на шофера — широкоплечего парня с огромными кулаками — и отступила.
— Да не бойтесь, — мягко сказал он и нарочно перекрестился. — Я только с виду страшный. Так-то я смирный.
Мила протянула водителю руку и влезла в кабину. К удивлению, шофер оказался молчаливым. Он гнал грузовик, иногда косясь на соседку. Мила закрыла глаза, делая вид, что дремлет.
— Станция Березайка, кто хочет, вылезай-ка.
Она не знала, как предложить деньги, и продолжала сидеть в кабине.
— Вы что, из лагеря?
— Да.
— У меня там племянник — Зайцев.
— Это в моем отряде.
— Что вы говорите? — обрадовался водитель. — Вот повезло. Ну, как парень? Нормальный?
— В каком смысле? — засмеялась Мила.
— Что надо парень?
— Что надо, — сказала она.
— Законно, — сказал шофер и стал рыться в кармане. — Вот. Назад пойдете — купите конфет. — Он протянул рубль. — От дядьки. Так и скажите. Он знает. Так и скажите. У нас с ним контакт.
— У меня тоже, — засмеялась Мила.
Она выпрыгнула из кабины и поежилась от прохлады.
Темнело.
Мила перебежала площадь и быстро пошла в сторону Гошиного дома. В его окне горел свет. Она постояла около двери, чувствуя слабость от волнения, и постучала. Трудно было сказать, может ли человек услышать такой стук?
За дверью кто-то неторопливо щелкнул задвижкой. Она почувствовала: это Гоша. Он смотрел в темноту, не узнавая, и вдруг сказал:
— А я только завтра собирался в лагерь.
— Когда же ты приехал? — спросила она.
Он не ответил, поцеловал ее и повел в комнату.
— Это просто здорово, что ты приехала! Сейчас будем пить чай. Устала? У меня куча новостей. Да ты сядь. Нет, на диван. Знаешь, Стаська подписал назначение в Сибирь. Ты сиди. Дай мне самому напоить тебя чаем.
Он подпоясался полотенцем и метался по комнате, радуясь ее неожиданному приезду.
Сначала они мыли посуду, так как оказалось, что все чашки грязные, потом грели чай, а Гоша говорил и говорил, а она только слушала. Было радостно слушать и хорошо молчать и думать, что предчувствие сегодня не обмануло ее.
— А ты что не рассказываешь? — неожиданно спросил Гоша. — Привыкла к лагерю? У тебя тоже, наверное, много новостей.