— Зачитываю. Я знаю, что ты учишь, но хотелось, чтобы прочнее…
На следующий день в двенадцать за Тусей заехала заводская «Волга». Солидный мужчина в шляпе сидел с водителем. Туся устроилась сзади с двумя молодыми. Заговорили о дедушке и о маме, надо же такому случиться — уехала за границу!
Около морга стояли автобусы, рядом толпились люди.
К «Волге» подошел знакомый старик с повязкой на рукаве, посоветовал Тусе:
— Ты, внучка, пересядь в головной. Там друзья Степаныча.
Туся вышла из «Волги» и сразу увидела свою группу, а среди ребят — ассистентку.
Ассистентка стояла неподвижно, вытянув руки по швам, точно в почетном карауле.
Туся прошла мимо них скорбная. «Мишка, наверное, уже знает, что я сдала», — невольно подумала Туся.
Кончились центральные районы, потом пошли новостройки и стылые пустыри.
За первым автобусом двигалось еще четыре — Туся и предположить не могла, что соберется столько народа. На поворотах мелькала «Волга» и еще легковушки, то ли случайно пристроившиеся, то ли из провожающих.
По обеим сторонам от Туси сидели старик и его жена.
— Ты сама урну не получай, погоди маму, — шептал ей старик. — Теперь и под землей-то не встретиться, вот времена.
Машины сгрудились в одном месте. Провожающие стали подниматься по широким ступеням крематория.
Около Туси опять стояли старик и его жена. Они взяли Тусю под локти и повели в зал, где на постаменте в цветах лежал дед, спокойный, даже величественный.
Встали у изголовья. Туся пыталась прочесть, что было написано на лентах, но венки глядели в другую сторону.
Музыка стихла. Наступила торжественная тишина.
Объявили митинг, и к гробу приблизился человек, с которым Туся ехала из дома.
— Генеральный, — шепнул старик Тусе.
Оказывается, генеральный начинал у Степана Степаныча еще мальчиком, как говорили тогда, в «ремеслухе». Голос директора задрожал, паузы стали длинными, и кто-то внезапно всхлипнул, рядом чаще задышала жена старика. Туся тоже стала вытирать слезы.
Потом выступали старики, и молодой, и еще человека три незнакомых. Туся невольно вспомнила маму — жаль, что она не услыхала этих хороших слов.
Когда все кончилось, генеральный позвал Тусю в «Волгу», но старик и его жена подошли к обоим, пригласили помянуть Степаныча.
— Была бы дочь, к ней бы поехали, а так только мы…
Планы у Туси были другие, но пришлось согласиться.
— Только я никого здесь не знаю, — сказала Туся.
— А тебе и знать-то не требуется, — возразил старик. — Все это друзья Степаныча. Значит, твои друзья.
В первую неделю Тусю по анатомии не спрашивали. И все же она занималась: знала, должны спросить.
После выходного дня был назначен зачет. Ассистентка, оглядев группу, вызвала Мишку. Он долго путался, казалось, вот-вот схватит двойку.
В последнюю минуту, когда ассистентка уже хотела его посадить, Мишка, угадав, что от него хотят, ответил правильно. Ассистентка, поколебавшись, зачла ему раздел.
— Вы, Сверчков, все хуже и хуже работаете, — сказала она Мишке. — В следующий раз за такой ответ зачета я вам не поставлю.
Ну вот, радостно подумала Туся, что и требовалось доказать… Она поднялась, когда ассистентка назвала ее, и уверенно, будто снова вернулась в школу, пошла к столу.
Страх прошел. Туся вдруг почувствовала, что не только не боится ассистентки, но та даже нравится ей и между ними есть что-то хорошее и близкое.
Она отвечала легко и четко, получая радость от своего ответа.
— Спасибо, — ассистентка явно старалась скрыть свое удовольствие.
Туся села. Она внезапно поняла, что трудности для нее кончились, что она всегда будет отлично учиться, сумеет снова стать первой, а может, и лучшей на курсе. Но чем веселее было на душе, тем скромнее и сдержаннее она вела себя.
Домой Туся шла пешком.
Октябрь стоял прекрасный. Асфальт и земля на бульваре были усыпаны сухими желтыми листьями.
Небо было синим, а ветви деревьев — черными.
Около дома что-то словно подтолкнуло Тусю.
Газеты в ящике оказались вынутыми…
Не дожидаясь лифта, Туся побежала наверх. Ей хотелось увидеть родителей, рассказать им, как она тут жила, какие жуткие были у нее дни и как хорошо и славно все кончилось.
Туся тихохонько повернула ключ в замке и вошла в квартиру. В коридоре громоздились ящики с фруктами. Туся хотела позвать маму, но тут увидела ее.
Темно-коричневая, похудевшая, мама стояла у косяка двери и молчаливо и странно смотрела на дочь.