Папа кивнул. Тошка помчался на улицу. Пока бежал, ноги его как-то тяжелели и тяжелели.
Тошка остановился и стал думать: хочется ему гулять или нет? Пожалуй, нет.
Повернулся, но и подниматься по лестнице стало трудно. «Сесть, что ли, посидеть…», — неожиданно для себя сказал Тошка. Он все же дошел до дверей, постучался и устроился на ступеньку.
«Папа, наверное, не услышал», — подумал Тошка, но вставать не хотелось. Он решил ждать — в конце концов, спешить было некуда.
Дверь приоткрылась, папин голос удивленно спросил:
— Ты чего? Передумал? А я слышу, кто-то скребется, решил — собака.
Он помолчал, ожидая, когда Тошка ответит, и, не дождавшись, прикрикнул:
— Не сиди на камнях, марш в комнату!
Это «марш» заставило Тошку подняться.
— Нет, нет! — сказал папа, почувствовав, что Тошка уже готов бухнуться на диван. — Иди на балкон, в кресло. Нечего днем валяться, я этого не люблю.
Он сам вынес кресло-качалку. Вернулся, в комнату, взял за руку словно застывшего Тошку, усадил поудобнее. Качнул кресло.
— Сиди, наблюдай, а то все бегаешь и бегаешь.
Между грядками ходили куры. Даже не ходили, а плыли по земле. Такого странного плавания Тошка никогда раньше не видел.
За забором сосед колол дрова. Топор медленно поднимался над головой и так же медленно опускался. Но самое чудное, что чурбан не разлетался, как обычно, а раскрывался, словно цветок, обнажая сахарную свою середину.
Чунька лежал около будки, положив голову на лапы, поглядывая в Тошкину сторону.
«Нужно бы крикнуть ему», — подумал Тошка. Но кричать было лень, а главное — для чего кричать?
Неожиданно Чунька поднялся и стал лаять в сторону дороги. Голос у Чуньки был хрипловатый, вроде бы простуженный, и негромкий.
Папа приоткрыл балкон, сказал Тошке, что должен ненадолго выйти, попросил подождать.
Кажется, с другой стороны дачи подъехала машина, Чунька лаял в ту сторону.
— Чунька, Чунька! — звал папа, похлопывая ладонью по своей штанине.
Чунька, виляя обрубкой хвоста, бросился к папе.
— Оденемся, Чуня, — весело говорил папа, пристегивая ошейник. — Ну вот, теперь ты красавец!
Папа разогнулся, махнул Тошке рукой.
— Куда? — крикнул Тошка. Но то ли у него не было сил, то ли исчез голос.
Он видел, как папа широким шагом направляется к дороге. А Чунька бежал рядом, виляя хвостом и подпрыгивая, чтобы схватить поводок в середине.
— Куда? — снова крикнул Тошка, но слова заглушил шум машины и какой-то стра-нный разноголосый собачий лай.
«Наверное, Чунькины приятели пришли, — подумал безразлично Тошка. — От магазина…»
Когда папа вернулся, Тошка дремал. Папа растормошил сына, приказал подниматься. Идти никуда не хотелось — лучше бы поспать еще.
— Пошли погуляем, — настаивал папа. — Чего раскис? Держи хвост морковкой!
Они спустились во двор, папа поглядел на сына, взял его за руку.
— В лес! В лес! — бодро говорил папа.
Они пролезли через дырку в заборе, оказались в лесу. Папа был весел. Он не отпускал Тошкину руку и, пожимая ее довольно крепко, просил Тошку решить математическую задачу.
— Нет! — смеялся папа. — Сосредоточься! Это пустяковая задачка, и, клянусь, она под силу тебе.
Потом на поляне они собирали ягоды. Вернее, собирал папа, а Тошка стоял над ним и ждал. Набрав пригоршню черники, папа, насыпал ягоды в сложенные Тошкины ладони, требовал сейчас же все это съесть.
— А куда вы пошли с Чунькой? — вспомнил Тошка.
— Ешь! — прикрикнул папа. — Чунька, наверное, у магазина.
На лесной чистой опушке папа снял рубашку и брюки и расстелил, чтобы им с Тошкой можно было позагорать.
Тошка сидел на папиных штанах, а папа снова ползал вокруг, искал ему землянику. Ягод было мало, но папа не сдавался, он хотел набрать хотя бы полную горсть.
Когда папа вернулся, Тошка опять дремал. Пригревало. Ветерка не было. Папа вытянулся рядом, закинул руки за голову и, прищурившись, долго глядел на солнце.
— Надо же! — папа скосил глаза в сторону Тошки. — Ветки на солнце действительно кажутся черными. Какой любопытный оптический эффект…
Тошка не ответил.
Папа согнул ногу и шутя подтолкнул Тошку коленом.
— Эй! — весело крикнул папа. — Какого цвета листья на этой березе?
Тошка пошевелился.
— Эй! — снова толкал и смеялся папа. — Листья? Какого? Цвета? Я спрашиваю!
— Листья? — повторил вяло Тошка. — Зеленые.
Папа присел и, подумав, перебрался на Тошкину сторону. Правильно! С Тошкиной стороны листья казались обычными, как всегда.