Он успокоился, лег на спину и, заслонившись ладонью как козырьком, долго с радостью и удивлением глядел на этот совсем еще молодой и такой нежно-зеленый лес.
«Хорошо! — думал папа. — И погода отличная! И солнце удивительное! И отдых идет прекрасно! И кажется, с лечением я попал в самую точку — как непривычно спокойно ведет себя Тошка сегодня…»
НА РЫБАЛКЕ, У РЕКИ…
Ильин закончил обследование больницы и принес составленный акт главному врачу Яковлеву. Тот подмахнул его не читая. Ильин недовольно поморщился: зачем так?
— С начальством не спорят, — пошутил Яковлев и запер акт в письменный стол. — Прочту, будет еще время. — И неожиданно предложил: — А не съездить ли нам на рыбалку? Дела кончены, глупо сидеть вечером в Доме колхозника, развлечений же, кроме телевизора, у нас нет. А места здесь!..
— И рыба будет? — улыбнулся Ильин.
— Вообще-то рыба не в моем подчинении, — засмеялся Яковлев. — Но уха будет непременно.
В девятом часу к Дому колхозника, где Ильину выделили отдельную комнату с двумя пустыми койками, подкатил больничный «козлик».
Яковлев был в обычном своем сером костюме с галстуком — ни сапог, ни плаща, ни удочек с ним не было.
Рядом, на заднем сиденье, оказался молодой человек в роговых очках с короткой интеллигентной бородкой.
— Юрий Сергеевич, — представил Яковлев. — Заведующий акушерским.
— Я думал, вы и к нам заглянете, — мягко улыбнулся Юрий Сергеевич и пожал Ильину руку. — Нехорошо, обошли…
— За три дня всего не успеть. Вашему начальству хотелось хирургией похвастаться…
— Ревную! — повернулся к Яковлеву заведующий акушерским.
— Ничего, — утешил его главный, — не последний инспектор, будут и на вашу долю…
Посмеялись.
Ильин кивнул водителю, человеку немолодому, лет пятидесяти. Машина тронулась.
— Мы с Толей двенадцать лет ездим, — как бы представил водителя Яковлев.
— Ага, — согласился Толя. — А в больнице я уже двадцать четыре. За первые двенадцать у меня еще десять главных было.
— Вот она, беспощадная статистика! — улыбнулся Ильин. — Красноречивее любого обследования.
Город кончился. Справа от дороги возникли совхозные парники, появилась безглазая, заброшенная деревенька. «Козлик» летел вперед, но вдруг резко повернул на густое широкое поле к серой невысокой полосе кустарника, туда, где была река. Ольховые ветви хлестали по брезентовому кузову, точно метлой, изгибались, резко выстреливали за машиной. Несколько раз Ильину удавалось перехватить согнутый хлыст — в ладони оставались листья и острое чувство ожога.
Река широко открылась перед ними. Луговина тянулась влево и вправо. У самого берега в нескольких местах раскинули ветви кусты шиповника. Тут же стоял еще «Москвич» с красным крестом. Солнце уже закатилось, но на горизонте проглядывала огненная полоса.
К «козлику» подошел усатый толстяк, этакий запорожец, лет около тридцати. За спиной Запорожца стоял худой изможденный человек. «Язвенник», — подумал Ильин.
Это оказались заведующий эпидстанцией и его заместитель.
Шоферы стояли поодаль, грызли яблоки, наблюдали за компанией.
— Признаться, пока вы их инспектировали, я жил тревожной жизнью, — говорил Запорожец. — Кто знает, пойдете к нам или нет. Для райцентра человек из министерства фактически — сам министр.
Каждая фраза теперь воспринималась как шутка. Ильин смеялся легко и освобожденно — здесь у него не было никакой официальной должности.
— Недели за три, не совру, мы все старые акты пересмотрели, — оживленно говорил Запорожец. — Полезное это дело, приезжать с ревизией. Так бы, наверное, до некоторых бумаг никогда руки не дошли.
— Меня благодарите, — требовал Яковлев. — Весь удар принял на себя.
— Ну и удар! — возразил Ильин. — Мне у вас действительно понравилось, я написал объективно.
Метрах в десяти от воды полыхал костер. Над огнем на козлах висело эмалированное ведро, около которого расхаживал здоровущий мужик в длинных трусах и в свитере, то помешивая черпаком варево, то подкидывая в костер валежник.
Правее костра лежал меховой тулуп, мехом вверх, а дальше, повторяя кочки, бугрилась простыня с черным — ляписом — больничным штемпелем. На простыне, как на скатерти, стояли яства в больничных простых тарелках: соленые огурцы, куски хлеба, ломти колбасы и сыра.
— Матвеич, завхоз, — представил мужика Яковлев.
Матвеич оставил черпак стоять в пахнущей густоте, вытер о трусы ладонь, степенно пожал Ильину руку.