— Тюльпаны? — с удивлением спросил он.
— Сорт, сказали, хороший: Большой театр.
— Большой? — Александр Степанович даже поднялся. — Да я его сто лет ищу! Где достала, Дуся?
— Где купила — там нет, — небрежно сказала Дуся, понимая, что попала в самую точку.
— Господи! — ахал Александр Степанович. Он сложил вместе ладони и теперь перекатывал луковицы, дул на них, покачивал головой. — Да это же надо! — покрикивал он. — Да я!.. Да теперь!
Ника Викторовна приблизилась, хотела взять луковицу, но Александр Степанович заурчал на нее, как кот, отвел руки.
— Дорого обошлось? — не удержалась Ника Викторовна.
— Не дороже денег, — Дуся говорила небрежно.
— Это верно, — поддержал Александр Степанович.
— Для меня главное, чтобы подарок пришелся, — сказала Дуся. — Терпеть не могу безразличные подарки.
— Да, да, — засмеялся Александр Степанович, делаясь неузнаваемо разговорчивым. — Люди часто такое принесут, что им не нужно, дома валяется, занимает место. На, друг, мучайся, пусть у тебя будет. Помнишь, Ника, как нам Иван Федорыч подтяжки принес по рупь двадцать? А зачем? Я ремень ношу, тебе тоже нечего подтягивать, пришлось к дверям приспособить.
— Она и растворимого кофе две банки…
— Угодила, мать, — радовался Александр Степанович. Подул осторожно, точно птенцы это.
На кухню влетела Ксюша. Дуся повернулась к внучке, глядела не отрываясь.
— А как, баба Дуся, твою куклу зовут?
— Маня…
— Отпустим ребенка, — сказал Александр Степанович. — Бабка все же, грех не дать. — Повернулся к Дусе, спросил: — Двух дней будет?
— Будет, — шепнула Дуся. — А вы сами приедете к третьему дню и увезете…
Он погрозил пальцем, засмеялся:
— Выходит, три дня выпрашиваешь. Ладно. Вези.
Дуся присела на табуретку растерянная, еще не понимая удачи своей, думала: «Вот Юра обрадуется, когда Ксюшу дома застанет… Счастье у нас!»
— Значит, так, — отсекал Александр Степанович. — До субботы. Включительно. На юбилей приедем. А часов в восемь уйдем, не обессудь. И чтобы с вашей стороны без слов, без продления командировочной. — Повернулся к девочке, провел ладонью по ее голове, сообщил: — К бабе Дусе поедешь, веди себя хорошо.
Ксюша спросила:
— А Маню можно?
— Запачкаешь, — сказала Ника Викторовна. — Пусть дома ждет.
Ксюша прижала куклу к себе.
— Бабушка права, — торопливо сказала Дуся. — Ты Маню оставь, у меня дома Катя есть, не хуже.
— Хуже, — сказала Ксюша.
— Черноволосая, в красном платье, давным-давно тебя ждет.
— Ладно, — по-взрослому сказала Ксюша, возвращая куклу Нике Викторовне. — Только чтобы не хуже.
— Забалуешь ты ее, — говорил Александр Степанович, раскладывая луковицы в картонной коробочке. — Тебе удовольствие, а нам с ней жить…
Глава шестая
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ
Начальство к Соне относится хорошо, с полным доверием. Подошла к главному, сказала, что ей нужно сегодня пораньше уйти по семейным обстоятельствам. Он только спросил:
— Закончили?
— Все. Не волнуйтесь.
В три зашла на междугородную, заказала разговор с Галиной. Нужно еще раз подтверждение — могла передумать. Да и про тетю Дусю стоило ей сказать. Подруга подругой, но и Дусю обманывать не хочется. Дуся почти мать.
Галина отвечала коротко, только «да» или «нет»; на работе не поговоришь, чужие уши.
— Галя, я к Николаю еду, у тебя все по-прежнему?
— Да.
— Тетя Дуся догадывается, нервничает.
— Знаю.
— Значит, будешь в пятницу?
— Да.
— Встретить тебя, Галочка?
— Нет.
Вот и весь разговор.
Вышла на улицу, вздохнула тягостно — нужно ехать.
Из трамвайного окошка город как на картинке — зимний, ясный, безветренный. Чуть мягче стало, и люди ожили, задвигались: человек тоже оттаивает, не только земля. И солнце пронзительное — смотреть больно.
Нет, нельзя было тете Дусе врать, не имела права. Проспит ли? Может, простит, но заноза останется.
И все же не Дусину правду выбрала, а Галинину. Всю жизнь для подруг: их жизнь оберегала, старалась помочь, как могла. Вот и сейчас выполнит все, что просила, — ничего нет важнее чужой просьбы.
Ах, если бы и ей кто помог! Галина и помогла бы, да разве поможешь, когда у Юры ничего к ней нет, н и ч е г о…
Город кончается. Незнакомая окраина, унылые дома, одинаковые, этакое однообразие на километры.
Спросила у женщины, долго ли еще ехать? Оказывается, пора выходить.
Безусый мальчик-милиционер выслушал вежливо, объяснил, как идти.