Болит сердце у Дуси за Галину, сильно болит.
— Тебе, мама, столько не выпало.
Поняла и такое. Ее страдания — страдания, у других — пустяк. Ладно. Лишь бы горе утихло…
Сергей Сергеич приоткрыл дверь, разглядывает с удивлением.
— Иди, отец. Наше тут, женское. Укололась Галина, иголку в мусоре замела.
С Сергей Сергеичем просто справиться. Хорошо, что еще Юры нет, ему-то знать ни к чему.
Юру с утра на аэродроме встречали Соня и Ксанка. Вернулись домой шумные, счастливые, подарки выложили, — молодец, всех вспомнил! — помчались по музеям. Соня, как девочка, раскрасневшаяся, молоденькая, давно такой не видели ее, подливала Юре кофею, подкладывала пирогов.
Хохоту было! А Дуся все же и у Юры что-то почувствовала, нет-нет да и застынет у него грустный глаз. И ему крикнула бы: «Что с тобой, Юрик?!» Нет, не узнаешь. А начнешь выпытывать, только рукой махнет: «Хорошо у меня все, чего ты, мама?» Вот и приходится по лицу читать, по случайному жесту…
Ушли — не было одиннадцати. Приказала как всем: дома к пяти быть.
Стол накрыли ко времени. Часть закусок оставили в холодильнике, места для многого уже не нашлось.
Сергей Сергеич путался под ногами, советы давал. Дуся отвела его в спальню, достала рубашку крахмальную с запонками, с пристежным стоячим воротником. Граф вылитый! И галстук черный.
Костюм, конечно, Сергей Сергеич давно не носил, лет десять. С вечера отпарила, аж дым от утюга валил, хотела, чтобы с иголочки. Подошел бы только, боялась и примерять.
Подождала, когда Сергей Сергеич наденет, обошла вокруг, осталась довольна.
— Хорош! — сказала счастливая. — Барин, и все… — И рассмеялась.
Потом достала коробочку, где паспорта лежат, внизу медали. Подержала одну, главную, «За боевые заслуги», да передумала: не военный же праздник сегодня, а рождение. Пусть мирным сидит.
Покричала Галину, дала на отца поглядеть, послушала ее одобрение.
— Посиди, папа, в комнате, погляди телевизор. Еще немного, и соберутся… — сказала Галина и подвинула отцу кресло.
Он уселся без возражений, привычно уставился на экран. Пока надевал парадное, притомился.
Не успели дверь прикрыть в комнату, как позвонили. Понеслись открывать, а на пороге гурьба целая: Соня, Юра и Ксанка, — рассказов не счесть!
Соня живее всех, живее Ксанки, — кто из них счастливее, не поймешь.
Дуся стояла рядом, поглядывала на седеющего сына, думала: «Женился бы на Сонюшке. Какая доброта пропадает…»
А тут Ксана ни с того ни с сего:
— Па-а! Давай на Соне поженимся!
Соня так хохотала, что заплакала.
Потом рассказывала Галине, что они успели повидать в городе, где были.
— Утром в ТЮЗе, потом к знакомому художнику в мастерскую. Правда, — поворачивалась она к Юре, — художник к моим замечаниям прислушивается?
— Правда.
Галина пожала плечами — что Соня может понимать в живописи? Бухгалтерия ее дело. Поглядела на часы.
— Что-то худо гости собираются… К шести дай бог всех за стол посадить.
Соня тоже взглянула на часы, потом на Юру и вдруг охнула.
— Ребята! — закричала она восторженно. — У меня есть гениальная мысль! Ну как я сразу не подумала, не захватила с собой…
— О чем ты? — спросила Галина.
Соня сделала паузу, подождала, пока Юра повернется к ней.
— Нужно фотоаппарат притащить. Я ведь и пленку купила недавно. Когда еще так вот все съедутся, за один стол сядут. Сбегаем, Юра, ко мне, одной скучно…
— Ты уж сама сходи, Соня, — попросила Галина и тут же пожалела о сказанном, такой укор полыхнул в Сонином взгляде.
— Да я и одна могу! — крикнула Соня. — Мне попутчики только для развлечения. Одной быстрее, одна нога здесь, другая там…
Она накинула пальто, повязалась длинным модным шарфом, а шапку и надевать не стала, так с шапкой в руке и вылетела на лестницу.
— Без меня не садитесь! — крикнула Соня. — Я в один миг!
Галина заглянула в спальню — отец неподвижно сидел у телевизора. Солдаты бежали по полю, рвались мины, плашмя упал человек, опять шла на экране война. Она подумала: может, перевернуть на другую программу? Зачем старику все эти воспоминания? Кто знает, что он думает, когда на такое смотрит? Да не решилась. Лицо у Сергей Сергеича было спокойным, никакой в нем тревоги.
В дверях звякнуло. Дуся прислушалась, сказала дочери:
— Это Клавдия, она точкой звонит.
Подождала немного: в комнату действительно донесся громкий энергичный голос Клавы:
— Бери, бери, подхватывай! Да покажись, девка, сколько я тебя не видела. А ничего! Все на месте. Куда мужики-то глядят, какой товар стынет.