— Погоди, погоди, — прогудел мягко, доволен был, что так встретила. — Я с улицы. В снегу весь. Не забыла — и то хорошо.
Юра пробился к Кошечкиным, расцеловался с обоими, помог раздеться.
— Смотри, как ухаживает! — подкинула Клавдия.
— А мы не чужие, — напомнил Александр Степанович. Повернулся к зеркалу, поправил орденские колодки, усы раскидал, отодвинулся, дал место жене. — Именинник где? — спросил он, целуясь с Дусей.
— Телевизор глядит.
Александр Степанович пошел решительно в другую комнату, за ним Ника Викторовна и Дуся.
Сергей Сергеич подался к экрану корпусом, внимательно что-то смотрел.
— Привет ветеранам! — сказал Александр Степанович и потрепал Сергей Сергеича по плечу. — Как самочувствие?
Сергей Сергеич встал на минуту, расцеловался с родственниками и тут же сел на прежнее место, снова уставился на экран.
Кошечкины вышли. Дуся постояла за спиной Сергей Сергеича, раздумывая, не пора ли ему к гостям, но тот забормотал что-то, попросил не мешать. Ладно. Она вышла тихонечко, как и вошла.
…По хлябкой дороге шли войска.
Сергей Сергеич подтянул стул поближе, стал вглядываться в колонну.
Грохотали пушки. Огонь вспыхивал справа и слева. Земля поднималась дыбом. Нельзя было понять, откуда бьют немцы.
Грохот вдруг стих.
…Он шел. Винтовка, противогаз, скатка, — где это было? где? Нет, не помнит. Он шел. И шла рота. Полк. Корпус. Винтовка становилась все тяжелее. Давила на плечи. Тянула к земле. Шею натирала скатка…
Конца не было тем, кто в строю, колонна тянулась. Их перебрасывали на другой участок фронта. «Перебрасывали» — так назывались эти семьдесят километров. Сто семьдесят — так казалось.
Там они были нужнее. Этот двигающийся, измученный корпус должен был решить судьбу фронта. Подкрепление, свежие силы, говорили в штабе.
Они шли. Сначала была усталость. Тупая, бездумная, когда ты не в состоянии понять, что заставляет тебя идти дальше. Не упасть. Не свалиться. А если валишься — тут же подняться и идти снова.
Потом появилась легкость. Идешь и не чувствуешь тела. Ты вроде птицы. И только где-то блуждает мысль: на привале нельзя ложиться — не встанешь.
Он открывал глаза, натыкаясь на шагающих впереди, и начинал понимать, что спит на марше. Все спят. Идут ноги. Плечи держат винтовку и скатку, а мозг спит. И только часть мозга, таинственный уголочек, прислушивается к приказам.
На переправе им дали десять минут. Это — лечь и подняться. Тому, кто остался стоять, не ложился, — было легче. Тот, кто лег…
Разбудить спящего было невозможно. Спящих переносили в воду: голова на суше, ногами — в реку. Люди не просыпались.
Их не разбудил даже обстрел переправы, жуткий грохот слышался сквозь сон, все это вспомнил он лишь в госпитале.
Сергей Сергеич оглянулся. Его трясла за руку Дуся. Он узнал ее и улыбнулся.
— Господи, — сказала Дуся. — Какой потный! Тебе что-то привиделось, Сергей Сергеич?
Все было как прежде. Он испугался, потому что снова забыл ее имя.
— Ты… — он почти крикнул.
— Дуся, Дуся я! — Она тут же припала к нему, положив голову в ямку, туда, где плечо и ключица. — Да успокойся, Сергей Сергеич, это я виновата, вот ведь дала посмотреть, растревожился, вспомнил.
Она вывела его в комнату, где гости ждали Соню. Горела люстра, все лампочки были зажжены, давно в комнате не было такого большого света.
Сергей Сергеич дрожал.
— Чего он? — шепотом спросила Клава и оглянулась — никто, кроме нее, ничего не заметил.
— Войну вспомнил, — сказала Дуся.
Она посадила Сергей Сергеича в кресло, повернула к людям — пусть послушает разного разговора.
— Придет Соня, — объяснила Дуся, — и сразу сядем.
Александр Степанович кивнул согласно, оторвал взгляд от зятя, потер ладонь.
— Чайку бы не худо с мороза. Ну, — продолжал он, как бы не прерываясь, — рассказывай, как житуха?..
— Дел полно, Александр Степанович, сдаю спектакль, едва приехал.
— И мы крутимся, Юра, — упрекнула Ника Викторовна. — То дрова, то ремонт, то клубни перебираем. У нас садоводство.
— Перепутала божий дар с яичницей, — встряла Клавдия.
Александр Степанович крякнул, оставил обидное замечание без ответа, повернулся к зятю:
— А ты, брат, решил деньгами отделываться? Носу не кажешь. Это твоя дочь!
— Летом буду.
— Посмотрим.
Дуся стояла рядом с Сергей Сергеичем, обняв его за плечи.
Подошла Серафима Борисовна, поглядела на Дусю, пододвинула стул.
— Сердце щемит, как к непогоде… — тихо сказала Дуся.
— Ты просто устала, шутка ли, такой стол в наше время…