Советское командование зорко следило, не создает ли противник группировки для прорыва кольца извне. Вскоре нашим воздушным разведчикам удалось обнаружить сосредоточение вражеских войск в районе Котельникова. Как выяснилось позже, здесь по указанию Гитлера создавалась специальная группа под командованием фельдмаршала Манштейна. 12 декабря гитлеровцы перешли в наступление вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград. В этот же день воздушные разведчики сообщили, что окруженный враг сосредоточивает войска в районе Карповки. Стало ясно: готовится очередная попытка прорыва. Теперь уже навстречу группе Манштейна. По данным, доставленным нашими разведчиками, авиация 16-й воздушной армии немедленно подвергла бомбардировке скопление живой силы и техники противника. Но он не прекращал попыток, всеми силами стараясь пробиться к своим войскам.
В те дни у нас особенно отличились пилот Исаченков и штурман Сердюк. В районе Золотухино, Уколово и Воробьево они обнаружили большие колонны танков и бронетранспортеров с артиллерией. Используя эти сведения, советское командование сумело вовремя уничтожить мощный резерв гитлеровцев.
В одном из следующих вылетов на боевое задание «петляков» Исаченкова и Сердюка был встречен группой немецких истребителей. Произошло это в районе Ростова-на-Дону. Воздушный разведчик был подбит, Сердюк смертельно ранен. Он так и не смог покинуть устремившийся к земле самолет. Исаченков же выпрыгнул с парашютом и оказался на территории, занятой противником. Он попал в плен и вернулся на Родину только после победы.
По приказу своего прямого командования мы перелетели на аэродром неподалеку от станицы Боковская. Здесь оказались вполне сносные бытовые условия. Во-первых, нам досталась в наследство большая землянка. Во-вторых, на окраине летного поля был довольно вместительный дом, который мы приспособили под столовую.
В затяжную плохую погоду, когда все самолеты надолго остаются на стоянке, мы обошли окрестности на лыжах. Вспоминается небольшая речка Чир, скованная ледовым панцирем, а на заснеженных берегах — много трупов фашистских солдат и офицеров. Мы очень удивились, увидев, что некоторые из них лежат в нижнем белье или разутыми. Позже узнали, что местное население, изрядно поизносившись в военное лихолетье, использовало для своих нужд немецкое обмундирование и обувь. Ничего не поделаешь, война войной, а жить как-то было надо…
Механизированные части Манштейна так и не смогли прорваться к войскам Паулюса. Они потерпели поражение и отступили. Советское командование сосредоточило все силы для ликвидации окруженной гитлеровской группировки. Вместе с тем экипажи нашей эскадрильи продолжали бдительно следить за всеми крупными передвижениями противника в его глубоком тылу. Памятен один такой вылет, который совершил в начале января 1943 года экипаж С. Колодяжного. Тогда мы уже перебазировались на новый аэродром, расположенный на значительном расстоянии от станицы Мостовской. Собственно, аэродрома в полном смысле этого слова здесь не было. Посередине бескрайней степи пролегала одна-единственная взлетно-посадочная полоса, а вокруг — никаких служебных или жилых построек, ни землянок, ни даже кустика, за который можно было бы спрятаться от пронизывающего холодного ветра. От него не спасала никакая одежда.
Но боевая работа, конечно же, не прекращалась. Вот и Колодяжный получил приказ разыскать танковую дивизию противника, двигающуюся с юго-запада в сторону Сталинграда. В принципе задание было несложным, но успешно выполнить его мог помешать туман. Три часа экипаж, напрягая до рези глаза, носился над дорогами, заснеженными полями, городками и деревнями. Несколько раз они нарывались на немецкие истребители, однако Колодяжный вовремя успевал скрыться. Кое-где встречались механизированные колонны, только для дивизии они были явно маловаты. И наконец обнаружили злополучные танковые части в лесу под Харьковом. Об этом сообщили по радио командованию.
Опасность подстерегла «петлякова» на обратном пути. Пе-3-бис попал в область сильного обморожения. Потом нам показалось просто невероятным, что Колодяжный сумел довести сплошь покрытый льдом самолет до аэродрома. Ледяной панцирь был настолько толстым и прочным, что его пришлось отбивать и соскабливать несколько дней.
Вообще Колодяжный со своим штурманом К. Степиным отличались редкой везучестью. В первых числах января 1943 года они вылетели на разведку аэродрома противника в район станицы Тацинской. Аэродром обнаружили быстро, но оказалось, что он уже занят нашими войсками. Посчитав, видимо, что немецкие истребители теперь вряд ли рискнут сунуться в зону своего бывшего аэродрома, Колодяжный спокойно повернул домой. А истребители, судя по всему, находились где-то неподалеку и давно присматривались к разведчику. Выбрав подходящий момент, они внезапно атаковали его. Правда, штурман успел сразу же сбить один истребитель, но и оставшиеся изрядно покалечили «петлякова». Неизвестно, удалось бы Колодяжному тогда спасти свой самолет, если бы не выручила плотная облачность. Мы насчитали в «петлякове» более семидесяти пробоин, а экипаж не имел ни единой царапины, хотя летные комбинезоны были сплошь порваны осколками и пулями.
Каждый воздушный разведчик обязательно должен быть хорошим летчиком. И все-таки одного этого важного качества ему недостаточно. Как ни старайся, а без природного дара больших успехов вряд ли добьешься. Ведь в этой чрезвычайно опасной работе летчику мало постоянно скользить по лезвию ножа и не позволять себе оскользнуться: нужны интуиция, хитрость, даже своего рода актерские способности.
Колодяжному, кажется, самой судьбой было предназначено стать разведчиком. Он развил, довел до высокого мастерства науку о том, как вести наблюдение и быть невидимым, как распознавать опасность, скрытую в спокойной безлюдной местности. Под Сталинградом мастерство Колодяжного проявлялось в самых различных ситуациях. Он мог в открытую бросить вызов противнику и прорываться к его аэродромам, колоннам, позициям, преодолевая истребительные заслоны, бешеный заградительный огонь зениток. Мог безошибочно определить район, таящий потенциальную опасность. И тогда нарочно безмятежно кружил над ним, становясь приманкой для врага. Постепенно снижался до малых высот, прощупывая местность пулеметным огнем. В конце концов нервы у гитлеровцев не выдерживали и они обнаруживали себя. За Колодяжным начиналась самая настоящая охота — только бы он не возвратился назад, не передал то, что увидел. По нему стреляли из зениток, полевых орудий, танков, за ним гонялись на истребителях. А он жадно впивался глазами в ощетинившуюся огнем землю и ликовал от того, что его подозрения внезапно подтвердились и еще одна позиция противника обнаружена…
25 января окруженная в Сталинграде гитлеровская группировка была расчленена, а 2 февраля Сталинградская битва закончилась полным разгромом противника. В результате контрнаступления советских войск враг был отброшен на сотни километров. Началось его массовое изгнание с территории нашей страны.
Пришло время и нашей эскадрилье перебираться поближе к фронту. Одни экипажи перелетели на подмосковный аэродром Чкаловский, другие — сначала в Миллерово, затем в Елец, а оттуда в Курск.
Техническому составу нередко приходилось добираться с места на место в самолетах-разведчиках в качестве пассажиров. Это было необходимо для того, чтобы на новом месте мы могли сразу же приступить к обслуживанию боевой техники. В «петляковых» такие пассажиры обычно располагались рядом со штурманом или стрелком-радистом.
В конце февраля 1943 года и я перелетал в кабине стрелка-радиста из Ельца в Курск. Когда набрали высоту, я стал через небольшой иллюминатор в фюзеляже рассматривать землю. Под нами проплывали перелески, поля, деревеньки, и у меня от виденного складывалось впечатление, что по родной земле пронесся невероятной силы ураган. Скажу откровенно, зрелище было угнетающим, и я пригорюнился. Да так, что не заметил перебои в работе одного из моторов.