Не могу не отметить и тот факт, что в период подготовки к битве на Курской дуге у нас в оперативной группе воздушных разведчиков создавались новые партийные ячейки, шел массовый прием в партию. На митингах и собраниях авиаторы выражали твердую уверенность в том, что враг будет сокрушен.
5 июля мне довелось на себе испытать так называемый «Звездный налет» гитлеровской авиации. Накануне вечером я и капитан Серов из фотослужбы возвращались на свой аэродром. Наш путь пролегал через поселок, расположенный рядом с Курским железнодорожным узлом. Серов вдруг вспомнил, что где-то здесь живут его старые знакомые. Расспросив жителей, мы нашли их довольно быстро. Домик знакомых Серова находился в двухстах метрах от полотна. Хозяева пригласили нас попить чаю. За разговорами время пролетело незаметно. Пора было возвращаться в часть. При других обстоятельствах мы наверняка покинули бы гостеприимных хозяев не задумываясь. Но тогда торопиться не стали. Дело в том, что идти ночью даже в относительно глубоком тылу в районе Курской дуги было небезопасно: диверсантов и прочего отребья у гитлеровцев пока хватало. Поэтому, поразмыслив, мы решили пару часов до начала рассвета подремать на лавках.
Я долго крутился на досках, однако заснуть так и не смог. Наконец не выдержал и вышел на крыльцо покурить. Внезапно меня ослепила яркая вспышка, и в то же время раздался взрыв. Волна подняла вверх и бросила в распахнутую дверь. Пролетев несколько метров, я ударился спиной о сундук и потерял сознание. Когда пришел в себя, первым делом схватился руками за ноги. Почему-то показалось, что их оторвало. Потом снова выбежал на крыльцо. Прямо над домиком, встав в круг, немецкие самолеты бомбили эшелоны, скопившиеся на железнодорожном узле.
Налет длился не более получаса. Мы только стали понемногу приходить в себя, как все повторилось. На этот раз бомбы все чаще взрывались в каких-то сотнях метров от домика знакомых Серова. Я выбежал на улицу и прыгнул в небольшой окоп. Из него было видно, как рвались цистерны с горючим, горели вагоны.
Внезапно наступила тишина, и я ясно услышал из домика крик о помощи. Дверь заклинило, и я вышиб ее ударом ноги. Первым, кого увидел, был Серов с окопной рамой на плечах, с залитым кровью лицом. Разорвав свою нательную рубашку, я перевязал ему голову, убрал с лица сгустки крови и, подхватив под руку, повел в сторону аэродрома.
На окраине поселка находилась зенитная батарея. Мы едва приблизились к ней, как в воздухе опять появились немецкие самолеты. Они подходили к станции большими группами и с разных направлений. Кроме бомб, самолеты сбрасывали пустые бочки и рельсы, которые летели к земле с душераздирающим воем. Опасности они почти никакой не представляли, но от страха, который нагоняли, буквально леденела в жилах кровь. Впрочем, не у всех. Зенитчики спокойно вели по самолетам интенсивный огонь и на наших глазах сбили несколько из них.
Досталось и аэродрому воздушных разведчиков. Правда, люди и техника не пострадали, потому что прицельному бомбометанию помешали истребители прикрытия. Однако десятки воронок оказались в непосредственной близости от стоянок самолетов, передвижной радиостанции, командного пункта.
С короткими перерывами налеты продолжались весь день. Истребители прикрытия едва успевали заправиться горючим, боекомплектом и снова взмывали в небо на перехват противника. Мое сердце до сих пор сжимается от боли, когда вспоминаю трагические подробности этого дня. Я видел, как наш истребитель, сделав несколько разворотов, вышел на прямую для посадки, но проскочил полосу и упал за пределами аэродрома. Позже выяснилось, что летчик, тяжело раненный в бою, скончался за несколько секунд до посадки. Другой истребитель приземлился вроде бы нормально, а летчик почему-то не сбросил скорость. В результате самолет, пробежав полосу, выкатился на опушку леса, где торчали высокие пни. От сильного удара у истребителя отлетели колеса, отломились крылья. Мы подбежали, сорвали фонарь кабины и вытащили летчика. Он был без сознания, на плече и животе его комбинезон насквозь пропитался кровью…
На следующий день Совинформбюро сообщило, что 5 июля гитлеровская авиация совершила массированный налет на железнодорожный узел и аэродромы в Курске. В воздушных боях советскими истребителями и зенитным огнем было сбито 160 немецких самолетов. Немецко-фашистское командование преследовало этими массированными налетами далеко идущие цели: сковать советскую авиацию, чтобы создать своим наземным войскам благоприятные условия для наступления с районов Орла и Белгорода. Как известно, наступление началось в тот же день ранним утром. Потеряв большое количество самолетов, противник так и не достиг желаемого результата. Когда Гитлеру доложили о провале операции «Звездный налет», он пришел в бешенство и отстранил от командования генерала, разрабатывавшего ее.
Как известно, советские войска упредили наступление противника. В 2 часа 20 минут 5 июля гром орудий разорвал предрассветную тишину на обширном участке фронта южнее Орла. Наша артиллерия повела ураганный огонь по изготовившимся к наступлению вражеским войскам, и именно там, где ожидался их главный удар. В результате фашисты понесли большие потери, особенно в артиллерии. Нарушилась система управления войсками. Планы фашистского командования были спутаны, и ему потребовалось около двух часов, чтобы привести свои войска в порядок. Только на рассвете орловская группировка немецко-фашистских войск перешла в наступление, нанося главный удар на узком участке фронта. Впереди шла армада танков, в том числе «тигры», тяжелые штурмовые орудия «фердинанды». Так началась Курская битва, на которую Гитлер возлагал особые надежды.
О том, как проходило это небывалое по своим масштабам сражение, сегодня довольно хорошо известно. Поэтому я не стану вдаваться в подробности. Отмечу только, что работы у воздушных разведчиков в дни Курской битвы отнюдь не убавилось. Наши экипажи почти непрерывно находились в тылу врага, сообщали ценные данные о его резервах, выдвигаемых к переднему краю.
Бои на земле и в воздухе все больше ожесточались. Наши танковые и пехотные соединения стояли насмерть. Они предопределили провал наступления орловской группировки противника. Командование фронтом выиграло время для того, чтобы сосредоточить необходимые силы и средства на наиболее угрожаемом направлении.
В следующие дни противник перенес основные усилия на Поныри. Ему удалось было потеснить советские войска на этом направлении и даже ворваться на северную окраину Понырей. Но наши артиллеристы, пехотинцы, саперы встали на пути врага, а на следующее утро выбили его из Понырей. С ними активно взаимодействовали и наши воздушные разведчики. Они, например, обнаружили, что в лощине у Понырей фашисты сосредоточили для новой атаки сотни полторы танков и большое количество мотопехоты. Командование фронтом поспешило обрушить туда огонь сотен орудий, а командующий 2-й воздушной армии направил 120 штурмовиков и бомбардировщиков. Этот налет нанес врагу огромные потери, и его новая атака была сорвана.
Активность воздушных разведчиков над Курской дугой все больше возрастала. Экипажи наших «петляковых» и «аэрокобр» сутками не уходили с аэродрома. Они отдыхали здесь же, под крыльями или в тени от фюзеляжей. Коротким был их отдых. Техники научились быстро осматривать и заправлять свои машины. Не задерживались специалисты из фотослужбы, оружейники. Экипажи снова отправлялись в небо. Они вскрывали тактические замыслы врага…
К 11 июля фашистские войска, понеся огромные потери и не добившись успеха, прекратили наступление.
В дни завершения сражения на Курской дуге необычное боевое задание выполнил старший лейтенант Суворов. Ему поручили пролететь над аэродромом в Орле на высоте не выше 600 метров, со скоростью не более 300 километров в час и сбросить… голубей.
Накануне Суворову был вручен орден боевого Красного Знамени и предоставлен отпуск домой. Естественно, Иван Васильевич мыслями уже был в кругу семьи. Под кроватью у него стояла парашютная сумка, набитая продуктами, — помогли товарищи от своих пайков. Но приказ есть приказ, и он срочно вылетел на Чкаловский аэродром. Здесь под плоскостями подвесили два контейнера с голубями, а тросы от задвижек на дверцах протянули в кабину стрелка-радиста. Тут же экипаж проинформировали о том, что у каждого голубя на груди приклеен термитный снарядик со штырьковым взрывателем. Птицы были приучены садиться на самолет там, где размещались бензобаки. Штырьковый взрыватель срабатывал от легкого прикосновения к плоскости, а дальше мгновенно загорался термитный снарядик. Это задание поручили именно Суворову не случайно. Еще до войны он много раз садился на Орловский аэродром и местность вокруг него знал назубок.