Сам я едва ли не каждый час вынужден вспоминать о том, что потерял. Когда надо, например, надеть пальто. Поздороваться с приятелем. Набрать номер телефона. У меня нет обеих рук.
Наверное, мне живется тяжелее, чем многим. Что поделаешь, в трудный для страны час на чью-то долю выпадают самые горькие испытания. Но страна выдюжила, и я не сломался тоже.
Я решил написать эту книгу, чтобы рассказать, что потерял, а что нашел в своей так непросто сложившейся жизни. Нашел больше. Потому что вовремя понял: жизнь в твоих руках, пока ты не сдаешься. Даже если эти руки искалечены войной.
ИСПЫТАНИЕ
1
Я сидел у стены, зажав между ног автомат. На душе было муторно. В голову лезли мрачные мысли. Сидишь тут как в мышеловке! Снаряды порою рвались совсем близко от блиндажа, сотрясая его стены и осыпая нас землей. Вот-вот долбанет сюда и всех заживо похоронит. Кажется, что вне укрытия лучше, но это только кажется. Здесь ты по крайней мере гарантирован от осколков, а прямое попадание — редкость. Но кто же чувствует себя уютно под артиллерийским обстрелом?
Наш наблюдательный пункт — блиндаж в три наката, с амбразурами, с ходами сообщения — все как положено. Он оборудован на довольно высоком холме, здесь густо растет кустарник, сочная трава. Панорама прекрасная: далеко уходят шоссейная и проселочные дороги, а вот там, впереди, позиции противника. Нам, разведчикам, поручено круглосуточно вести за ними наблюдение.
То, что сегодня серьезное дело, уже ясно. Артиллерия фашистов не умолкает. К обеду густое облако дыма и пыли заволокло окопы.
Неожиданно обстрел прекратился. Тишина зловеще зазвенела в ушах.
— Теперь жди атаки! — сказал старший сержант Иванюк, прикладывая к глазам бинокль.
И точно. Из села, занятого немцами, один за другим показались танки и медленно, словно тараканы, поползли в разные стороны. На самом деле, конечно, их моторы работают на пределе, стальные чудовища стремились как можно быстрее достичь нашей передовой!
Старший сержант бросился к телефону.
— Первый! Первый! Говорит «Заря». Атакуют танки противника! Много танков!
— Слышу, — раздался в трубке спокойный голос. — Продолжайте наблюдение.
Почти сразу же за нашей спиной, в тылу, тяжко загрохотала дальнобойная артиллерия. Зашуршали над головами тяжелые снаряды. Перед вражескими танками вздыбились фонтаны разрывов. В дело вступили и орудия, замаскированные на прямую наводку.
Стволы танковых пушек беспрерывно изрыгали огонь, только цели их были значительно ближе. Они били по нашей передовой, по огонькам.
Несколько бронированных машин врага уже превратились в факелы, но остальные, не сбавляя скорости, обходя глубокие воронки, продолжали рваться вперед. Тем временем из-за леса, почти касаясь верхушек деревьев, вынырнули наши Илы в сопровождении истребителей. Словно коршуны, штурмовики бросились на атакующие танки.
Тут же, не заставив себя ожидать, появились фашистские «мессершмитты» и с ходу вступили в воздушный бой. Закружились, завертелись в дьявольской карусели самолеты, гоняясь друг за другом, прошивая друг друга пулеметными очередями и снарядами.
Но вот вспыхнул как факел, тяжелым камнем полетел вниз фашистский стервятник, а это уже наш Як слегка задымил и отвалил в сторону. За ним, предвкушая легкую добычу, погнался «мессер». Кажется, самолет наш обречен. Но откуда-то сверху на помощь «ястребку» бросился другой Як и зашел в хвост фашисту.
Я смотрел в небесную высь не отрывая глаз. «Ну, давай, давай! — мысленно молил я. — Стреляй, чего же медлишь?»
«Мессер» занервничал, заметался в стороны, но Як словно приклеенный точно повторял его маневры. «Мессер» в пике, Як — за ним! Все, сейчас оба грохнутся об землю! Но, не выдержав, фашистский летчик в самый последний момент тянет ручку на себя. Самолет взмывает вверх, и в этот момент его настигает пулеметная очередь нашего истребителя. Загоревшись, «мессер» неловко переворачивается на крыло. Видно было, что летчик еще пытался его выровнять, но земля была уже рядом. И он врезался в нее и взорвался.
Возможно, Илы и внесли сумятицу в атаку немецких танков, но сорвать ее не смогли. Отбомбившись, наши самолеты скрылись за лесом. Тем временем вслед за танками на бронетранспортерах вступила в бой вражеская пехота. Яростная трескотня пулеметов и автоматов добавилась к разрывам снарядов. Огонь нашей обороны был плотен, немцы несли немалые потери и все-таки упорно рвались вперед. В нескольких местах им удалось вплотную приблизиться к переднему краю, а кое-где танки уже утюжили наши окопы.
Вот две машины, дружно повернувшись, направляются к реденькой лесопосадке. Там возле одинокой пушки упорно копошатся наши бойцы, раздаются выстрелы. Артиллеристы лихорадочно разворачивают ствол навстречу рвущимся стальным коробкам, которые на полном ходу изрыгают огонь: но мимо, мимо! На мгновенье пушку заволакивает дымом. Неужели конец? Танки уже совсем близко. В это время дым рассеивается, и из лесополосы раздается одинокий выстрел. Танк, выскочивший на последний пригорок, споткнулся, вздыбился, из башни повалил дым. Но другой уже прорвался к орудию, кромсая его своими гусеницами, расстреливая оставшихся в живых солдат.
Теперь эту бешеную атаку могут остановить только наши танки. Почему же они медлят, где они? Ура, показались! Из леса на большой скорости вырвались зеленые тридцатьчетверки. Вот они достигли переднего края, вот уже врезаются в самую гущу наступающих. Танки идут на танки! Они поливают друг друга огнем, они сталкиваются в смертельной схватке. Рвутся внутри машин снаряды, горит, расползается по швам железо. Жуткое, незабываемое зрелище — танковые бои под Прохоровкой, на Орловско-Курской дуге…
В это время надрывно зазвонил телефон.
Старший сержант схватил трубку.
— Ну, как там, жарко? — послышался приглушенный голос. И не дожидаясь ответа: — Сейчас выезжаем к вам, а вы собирайтесь к себе, в роту.
Да, денек! Сила нашла на силу! Немцы пытались здесь, под Курском, взять реванш за Сталинград. Именно здесь они бросили в бой новые бронированные машины «тигр» и «фердинанд».
Но мы уже воевали не так, как в сорок первом. Разгадав замысел врага, наше командование позаботилось о вязкой, глубоко эшелонированной обороне. Противник лихо рванулся к ее рубежам, но, похоже, не ожидал, что его встретят во всеоружии, что наши танки нимало не уступят его хваленым «тиграм». Если даже немцам удавалось кое-где приблизиться к передовой и прорвать ее, на пути вставала вторая оборонительная линия.
Наша рота разведки — как раз во второй линии. И вряд ли прорвется к нам враг — мы уже знаем, что к концу дня фашисты не только остановлены, но с огромными потерями отброшены на исходные позиции. И все же какой-то голос говорит, что сегодняшней ночью не придется заснуть. Мы, по правде сказать, не избалованы сном. Из штаба дивизии то и дело звонят, требуют от разведки «языка». Это и понятно: в лесах, где засели фашисты, не стихает гул моторов. Значит, идет крупная перегруппировка войск. «Язык» нужен как воздух.
По тревоге разведроту подняли заполночь. Выяснилось, что на соседнем участке фронта в деревушку просочилось подразделение противника. Сколько там было: рота, две, а может, целый батальон — этого никто не знал. Но не отвлекать же с передовой основные части! Разведрота получила приказ: выбить фашистов с захваченного ими населенного пункта и удержать его до подхода подкрепления. Коротко и ясно. В помощь нам были приданы все, кого удалось собрать в этот поздний час в тылу: связисты, штабные работники… Но, конечно, основная надежда — на разведчиков, они народ бывалый.
Слегка знобит от свежести, а может, от предчувствия близкого боя. Мы уже почти на месте, на самой окраине леса. Впереди мрачновато темнеет крестами и обелисками небольшое кладбище. За ним деревня. В ней фашисты.
Порозовели гонимые ветром рваные тучи. Из лощины по крутояру полз, надвигался густой туман. Рассветало. Ждать дальше не было смысла. Развернувшись цепью, мы молча пошли в атаку. Едва ли не в ту же минуту навстречу сухо, с надрывом затрещали автоматные очереди. Видно, не одни мы ожидали рассвета. Захлебываясь, застучал крупнокалиберный пулемет. Разведчики залегли и открыли ответный огонь. Да только никаких выгод не сулила нам такая перестрелка.