И он не оглядываясь зашагал прочь, сильно сутулясь и нагнув голову.
9
— Ты скучал по мне хоть немного? — Лида кокетливо прищурилась, ожидая ответа.
— Конечно, скучал, Лидушка…
— И я по тебе тоже. Даже каникулы показались слишком длинными. Хочешь, завтра устроим прогулку за город?
— Хочу, конечно. Только пригласить тебя не решался.
— Нерешительный ты у меня, — усмехнулась Лида. — А лето кончается. Погуляем, пока стоят теплые деньки.
Солнце еще не поднялось, когда мы вышли из общежития.
Минут сорок мы петляли по пыльным улицам города, прежде чем добрались до окраины. Неподалеку высился холм, густо поросший травой и кустарником. Среди зелени еле заметно вилась вверх узкая тропинка. Не сговариваясь, мы пошли по ней, изредка оглядываясь.
Идти было трудно. Время от времени из-под ног срывались камни и с шумом летели вниз. Каждый раз Лида вздрагивала, останавливалась и просила:
— Толя, не спеши, пожалуйста! Осторожнее.
Спотыкаясь, порой падая, мы упорно продвигались вперед. Но вот, наконец, и вершина. Можно перевести дух. Зато какая красота! Вот он, город, весь как на ладони. С трех сторон его окружают высокие холмы. А слева, серебрясь, замысловато петляет Волга. Позади степь, а вон там, дальше, водная гладь затона.
Мы стояли как зачарованные. Солнце уже поднялось. Где-то совсем рядом, в кустах, беззаботно распевали птицы.
— Здорово, правда, Толич? — в восторге воскликнула Лида. — Видишь, вон улочка, по которой мы с тобой шли. Там дальше кинотеатр, а вот и наш институт, он едва заметен…
Но я уже не мог оторвать взгляд от Лидиных сияющих зеленых глаз.
— Ты, кажется, совсем не туда смотришь! — слегка покраснела она. — Я ему город показываю, а он… Неужели нравлюсь?
И, захохотав, она бросилась прочь по пологому склону холма.
Несколько смущенный, я последовал за нею. Неожиданно дорогу нам преградил неглубокий овраг. Лида с ходу стала спускаться в него, потом начала собирать цветы.
— Тольча, смотри какой букет! Правда, замечательный?
На дне оврага, у большого замшелого валуна я заметил крохотный родничок. Хрустально чистая вода небольшим фонтанчиком била из-под земли и ручейком сбегала вниз. Я остановился и негромко позвал Лиду.
— Ой, как интересно! — Она тут же пошла вдоль ручья, пробираясь через кустарник. — Тольча! Скорее сюда!
Там, где ручеек растекался в прозрачную лужицу, из каменной расщелины тянулась к солнцу тоненькая березка.
Лида подошла поближе, осторожно погладила белый прямой ствол.
— И никто ведь не сажал, никто не лелеял… разве что этот ручеек. Все как у поэта:
Не было в моей жизни воды вкуснее этой, из неожиданного родничка.
Мы передохнули и не спеша направились к затону. Немного посвежело — чувствовалось, что рядом большая вода. Лида сорвала на ходу несколько ягод терна, пожевала и, скорчив гримасу, выплюнула.
— Что, не созрели?
— Напротив, очень вкусные! Хочешь попробовать? — протянула она оставшиеся сизые ягоды.
Я легонько ударил снизу по ладони, и они посыпались в траву. Лида закусила губку.
— Какой нехороший Тольча… Я рвала, рвала… И вдруг удивленно воскликнула: — Посмотри, фруктовый сад! Сейчас я тебя угощу иначе! И она, не раздумывая, ринулась к яблоням, краснеющим спелыми плодами.
— Лида, а вдруг сторож! — Но крик мой остался без ответа.
Да и какой там сторож. Сад, судя по всему, был давным-давно позабыт, заброшен. Между рядами яблонь и груш поднялся целый лесок молодняка, сорной травы. Вокруг ни жилья, ни людей.
Раскрасневшаяся и довольная, Лида возвращалась ко мне с румяными яблоками в руках.
— Это тебе не зеленый терн. Возьми, попробуй. Вот эти — самые сладкие!
К затону подошли в полдень.
— Искупаемся?
— А не утонем?
Вряд ли она опасалась за себя, все-таки выросла на Волге, недалеко от Саратова. Но я даже без рук неплохо держался на воде.
— Ну хорошо, — наконец согласилась Лида. — Ты раздевайся здесь, а я там, — указала она на кусты. — И не оглядывайся, пока не скажу.
Быстро сбросив одежду я, поеживаясь, полез в воду. Дно было песчаное и круто шло в глубину.
— Можно! — закричала Лида и с разбегу прыгнула вслед за мною.
Плавала она здорово, по-мужски вразмашку загребая руками.
— Толя, вернись, не заплывай далеко!
Но какой-то бес подталкивал меня. И я, энергично работая ногами и рукой, отплывал все дальше от берега.
Несколько длинных гребков, и она настигла меня. Пригрозила:
— Если сейчас же не повернешь назад — обижусь, честное слово!
— Хорошо, — сдался я, отфыркиваясь, и тут же небольшая волна ударила меня в лицо. Я сделал порядочный глоток и… сбился с ритма. Ветер, как нарочно, усилился, частые, беспорядочные волны захлестывали, мешали плыть. Выбиваясь из последних сил, я отчаянно греб к берегу. Лида все время находилась рядом, готовая в любую минуту прийти на помощь.
Почувствовав под собою дно, я встал на ноги. Сердце бешено колотилось. Лида последовала моему примеру, но ей оказалось чуть ли не с головой. Она хлебнула воды и вылетела на поверхность с перепуганными глазами. Я рассмеялся и подхватил ее под руку.
Мы выбрались на берег и растянулись на траве, греясь на солнце. Стараясь не смотреть друг на друга, говорили о разных пустяках. Я чувствовал, что Лида стесняется, и стеснение это передалось в конце концов мне. Все-таки одно дело — на пляже, и другое — вот так, вдвоем…
— Тольча, передвинься в тень, сгоришь.
— А тебе разве жалко?
— Немножко жалко.
Солнце уже клонилось к западу, когда мы собрались в обратный путь. К вершине холма подошли затемно. Тысячи и тысячи огоньков, больших и малых, подмигивали нам снизу, мерцали и переливались во мгле.
Мы стояли рядом, потрясенные картиной ночного города. Вздрагивая от прохлады, Лида прижалась ко мне плечом. Ее волосы касались моего лица.
— Лидушка… — голос мой неожиданно охрип.
— Что, Тольча?
Она чуть повернула голову. Совсем близко чувствовалось ее прерывистое дыхание.
Я обнял ее за плечи и привлек к себе. В стыдливой растерянности она покорно подалась. Я наклонился, и мои горячие губы слились с ее теплыми губами.
10
— Все же мне больше нравится уголовное право, — говорил Сергей Кучеренко, когда мы возвращались домой с теоретической конференции по теме «Иски, вытекающие из причинения вреда». — Что может быть интереснее работы следователя!
— А мне, наборот, больше по душе гражданское право, — сказал Нагорнов. — Оно обширнее и богаче уголовного. Тут ведь случаи, которые встречаются в жизни на каждом шагу. Однако попробуй разберись в них! — Уголовник — он уголовник и есть, сам зачастую признает себя виновным, когда стоит перед судом. А в гражданских делах обе стороны считают себя правыми, и вполне искренне считают!
Я молчал, но в душе соглашался с Иваном. Гражданское право и меня влекло больше. Не зря в конце концов, работая в народном суде, я стал специализироваться на гражданских делах.
— А я думаю, что хороша та должность, где больше платят, — вступил в разговор Расторгуев, затягиваясь папиросой. В последнее время он курил только «Беломор», тратя на него бешеные деньги. На трамвайных остановках в те дни худенькие мальчишки торговали папиросами, в пачках и врассыпную. Был даже такой душещипательный романс, его с надрывом исполняли в летних ресторанах упитанные мужчины: