— Дорога смерти, — сказал боец».
«Я знал, — писал Иван Васильевич, — что здесь каждую минуту может накрыть минами, разорваться снаряд, прошить лес пулеметная очередь».
Но по этой дороге шли и шли бойцы — воины Волховского фронта, защитники Ленинграда. Эта дорога — кратчайший путь на передний край, где советские люди сражаются за свободу, за жизнь. И автор справедливо утверждает: «Это «дорога жизни».
Вот по таким солдатским дорогам и ходили военные корреспонденты, фронтовые газетчики.
Теперь Вострышев удивляется, как он, тогда уже немолодой человек, с больным сердцем, мог выдержать это испытание.
— Бывало, — делился он с друзьями, — вернешься вечером с передовой, сапоги еле стащишь с ног, утром их никак не натянешь — ноги отекли. И снова надо идти за материалом на передовую. Ничего, втянулся. Однажды во время ледохода тонул в реке. Выплыл. Думал, легкие застудил, воспаление будет. Нет, ничего, даже насморка не было. В другой раз на железной дороге под Киришами в крушение попал, из-под обломков вагона выбирался. Обошлось…
На войне Вострышев был рядовым журналистом. Таких, как он, можно было считать не десятками, а сотнями. В опасной обстановке, когда нужно было, они брали в руки винтовки или автоматы, отражали атаки врага, ходили в контрнаступление.
Помню, когда немцы прорвались на Тихвин, 292-я стрелковая дивизия вынуждена была отступать. Редакция дивизионной газеты вместе с медсанбатом стояла на лесном полустанке между Киришами и Будогощью. Из штаба дивизии передали, чтобы редакция и медсанбат выехали в город Волхов. Пока шла эвакуация раненых, надо было выслать на узкоколейку заградительный отряд, так как по этой узкоколейке на полустанок устремилась группа немецких автоматчиков. Начальник медсанбата и редактор наспех собрали человек двадцать своих работников. Командиром отряда назначили Ивана Васильевича Вострышева…
Позднее, при отступлении, было и такое: на марше заглох мотор редакционного грузовика с наборными кассами. Редактор приказал всем ехать дальше, а водителю и секретарю редакции остаться с машиной, отремонтировать мотор и потом догонять колонну. Если покажутся немцы — шрифт рассыпать, грузовик сжечь и уходить в лес.
Всю ночь дежурил Вострышев в лесу на перекрестке дорог возле грузовика, под которым водитель, завешенный брезентом, с лампой «летучая мышь» ремонтировал мотор. Когда на дороге слышались шаги и говор, Вострышев напряженно вслушивался: чья речь — русская или немецкая?
Лишь на рассвете мотор был отремонтирован, и машина смогла выехать вдогонку за колонной.
За четыре года фронтовой жизни Иван Вострышев испытал все тяготы войны, особенно в 1943—1944 годах, когда был редактором газеты 364-й стрелковой дивизии. Редакционный автобус дивизионной газеты не раз попадал под артиллерийский обстрел противника и имел немало осколочных пробоин. Товарищи Вострышева по редакции — ответственный секретарь Володин и литературный сотрудник Громов — были ранены. Вострышев лишь по счастливой случайности остался невредим.
А писать приходилось о разном.
Однажды на берегу Волхова Вострышев разговорился с рядовым бойцом Тихоном Кузнецовым, который перевозил на лодке раненых, боеприпасы и продовольствие. И увидел, что перед ним настоящий герой, незаметный и скромный. Так появился очерк «На переправе».
Трое наших бойцов-пулеметчиков — Тимофеев, Богданов и Андриянов — обороняли важный рубеж, более суток до прихода подкрепления сдерживали яростные атаки целого подразделения немцев. Этот факт лег в основу очерка «Стойкость».
О лучшем подразделении, где опытный, умелый командир личным примером воспитывает у своих солдат стойкость, мужество, отвагу, учит их искусству побеждать, в газете была напечатана статья «Командир Семен Конобеев».
Из подразделения Конобеева была привезена и корреспонденция «Отчего фриц крутится?». Вот как писал Вострышев в этой заметке об отличном снайпере Лаврове, воспитаннике Конобеева:
«Возле насыпи немцы рыли траншею. Видно было, как за снежным валом мелькали их головы и лопаты.
Младший лейтенант Конобеев лег за станковый пулемет и дал по немцам длинную очередь. Фрицы побросали лопаты и залегли, некоторые скрылись за насыпью.
Конобеев позвал снайпера Лаврова.
— Приготовься, будет работа, — сказал он снайперу.
Лавров занял позицию. Вскоре фрицы снова собрались в траншее и заработали лопатами.
Меткая очередь из «максима» опять вызвала переполох среди немцев. И снова фрицы побежали за насыпь. Наш снайпер только того и ждал. Выстрел. Один фриц взмахнул руками и упал навзничь. Еще выстрел. Другой завертелся юлой и клюнул носом в снег.