Римо на его глазах сел в машину и тронулся в обратный путь.
По дороге ему еще предстояло сделать две остановки.
Управляющий говорил Римо, что да, он понимает, насколько это важно, и тем не менее не может позволить Римо взглянуть на счета других постояльцев, поскольку это, так сказать, противоречит правилам гостиничного бизнеса и что этого, ну, просто нельзя делать.
После чего упал в кресло, утратив способность двигаться, а Римо принялся за просмотр счетов.
Один из них оказался на имя Солли Соломона. Это было единственное, что более или менее подходило.
— А этот Солли Соломон, — обратился Римо к управляющему, — как он выглядел?
Управляющий попытался открыть рот, но у него ничего не получилось.
— А, — сказал Римо и, оторвавшись от шкафа с папками, подался вперед и коснулся какой-то точки на шее управляющего.
Теперь тот мог говорить, но по-прежнему не мог двигаться.
— Молодой парень, лет тридцати, среднего роста темноволосый.
— С ним был мальчик?
— Да. Худенький такой паренек. Лет тринадцати. Все время зажигал спички и бросал их в мусорные корзины Производит впечатление умственно отсталого.
Римо кивнул. Затем положил все счета Солли Соломона в большой конверт и двинулся к двери.
— Эй, подождите! — окликнул его управляющий.
— Что?
— Я не могу двигаться! Не можете же вы оставить меня в таком положении!
Римо кивнул головой.
— Через пятнадцать минут все пройдет. Расслабьтесь и отдохните. Зато потом вы будете чувствовать себя великолепно.
Выйдя на улицу, Римо подошел к ближайшему из выстроившихся в желтую линию такси и, нагнувшись к открытому окошку справа от водителя, спросил:
— За город поедете?
— Если цена подходящая.
— Рай, Нью-Йорк.
— Это далеко, — сказал водитель.
— Сто долларов.
— Цена подходящая, — сказал водитель.
Римо подал ему конверт.
— Это надо отдать лично в руки доктору Харолду Смиту в санатории Фолкрофт, что в поселке Рай под Нью-Йорком. Понятно?
— Понятно. Должно быть, что-то важное.
— Не слишком.
— А где моя сотня?
Римо вручил ему новенькую стодолларовую банкноту. Пока водитель ее разглядывал, Римо посмотрел табличку с его именем, укрепленную над счетчиком. А когда таксист снова перевел взгляд на Римо, тот сказал:
— Теперь, Ирвинг, я знаю кто ты и номер твоей машины. И, если это не будет доставлено, я сделаю твою жизнь очень интересной.
Таксист бросил на него презрительный взгляд. Его правая рука инстинктивно потянулась через сиденье к гаечному ключу, который он всегда держал под рукой.
— Это какой же, интересной? — с усмешкой спросил он.
Римо просунул в окно обе руки, схватил ключ.
— А вот так, — сказал он и стал сгибать ключ. Толстая стальная рукоятка лопнула посередине, и Римо бросил обломки на сиденье.
Ирвинг посмотрел на ключ, на Римо и снова на ключ. И включил передачу.
— Рай, Нью-Йорк. Я поехал.
— Доктор Харолд В.Смит, санаторий Фолкрофт, — повторил Римо.
— Все понял, — сказал Ирвинг и, чуть помедлив, добавил: — Сегодня воскресенье. Он будет на месте?
— Он будет на месте, — сказал Римо.
Постояв у обочины, Римо проводил взглядом машину и направился в полицейский участок. Подойдя к зданию, долго стоял на другой стороне улицы. Оно ничуть не изменилось с тех пор, когда он патрулировал по городу и по несколько раз входил и выходил в эти двери. Оно не изменилось, а вот Римо изменился. Если раньше он видел перед собой только здание с широкими ступенями, то теперь было несколько иначе. Он на ощупь чувствовал износ ступеней, знал, с какой силой достаточно надавить, чтобы треснул камень. Он мог, глядя на эти старые стены, прикинуть с точностью до фунта усилие, которое необходимо для того, чтобы выскрести раствор между кирпичами. Ему была знакома и эта тяжелая деревянная дверь, но теперь, глядя на нее, он тотчас же представил себе, какой силы нужно нанести по ней удар, чтобы открыть, выбив замок.
Да, он был другой, а город совсем не изменился. Люди говорят, что нельзя вернуться в свой старый дом, но это неправда. Можно, просто дело в том, что, когда ты туда возвращаешься, то понимаешь, что дом этот вовсе не твой и никогда твоим не был. Дом свой человек носит в себе, в своей душе, отдавая себе отчет в том, кто он и что он.
Подумав обо всем этом, Римо задал себе вопрос: «И кто же я такой есть?» Но, прежде чем решиться на него ответить, перешел дорогу и вошел в участок.
Полицейский Каликано с давних пор являлся начальником отдела по борьбе с преступлениями против собственности. На это место его пристроил дядя, имеющий вес в политических кругах, и он выполнял свои обязанности ровно настолько, чтобы его не перевели на другую должность или не уволили.
Римо стал перед ним.
Каликано посмотрел на него. На какой-то миг могло показаться, что он узнал Римо, однако он тут же снова уткнулся в свои бумажки.