Серафимович все это прекрасно понимал. Ему было уже почти 70 лет. Он работал над новым романом. Он объехал с сыном Игорем донские колхозы, написал для «Правды» цикл очерков «По донским степям». Он посетил в станице Вешенской любимца своего Михаила Шолохова и хорошо, задушевно побеседовал с ним.
Авербаховские уколы раздражали его. Он перестал ходить на заседания секретариата.
Но все же вся эта суматоха, травля инакомыслящих, друзей Серафимовича, мешала ему работать, мешала она и всему развитию советской литературы.
Серафимович не мог молчать.
Зимой 1931 года он жил на своей даче, на станции Отдых, неподалеку от Быкова.
Мы поехали к нему встретить Новый год… Не помню уже всех приглашенных. Помню только, что мы с Василием Павловичем Ильенковым запоздали и едва-едва не пропустили встречу Нового года. Был сильный мороз. Мы, совсем обледенелые, ввалились на дачу, когда все уже сидели за столом. Было шумно и весело. Сын Александра Серафи́мовича, Игорь, помог нам раздеться (пальцы у нас не гнулись), хозяин, веселый, совсем молодой, потребовал сразу выпить штрафной бокал.
Мы без всякого сопротивления подчинились. Подняли полные бокалы. Залпом выпили. Громкий хохот всех собравшихся. Очередная шутка Александра Серафи́мовича: в бокалах была вода, щедро приправленная уксусом.
Веселая была эта ночь. Играли. Пели. Александр Серафи́мович запевал свою любимую «Ой да ты подуй, подуй, ветер низовый», и, глядя на его раскрасневшееся лицо, не верилось, что ему совсем скоро семьдесят.
Потом, под утро, вздумали пойти в лес на лыжах… Потом искали потерявшихся.
…Гости разъехались. Мы с Ильенковым задержались на даче. После завтрака Александр Серафи́мович увел нас к себе в кабинет. Его было не узнать. Он сразу постарел, казался раздраженным и угрюмым.
— Ну так что вы скажете в свое оправдание? — попытался он сострить по-всегдашнему. И сразу перешел к делу: — Неладно у нас в литературе, хлопцы… Ой неладно… Вот я набросал кое-что, так сказать в порядке дневника. Хотите прочту?..
Мы насторожились. А он вынул из стола несколько страниц, исписанных его широким, немного корявым почерком…
«…Конечно, отдельные разрозненные неполадки, промахи, даже провалы, если они осознаются, исправляются, нельзя ставить организации в непреходящую вину. Отдельные, разрозненные. Но если эти ошибки, промахи, провалы непрерывно сцепляются в систему, горе организации!
Нельзя их ставить в непокрываемую вину РАПП, этой громадной ответственной организации пролетарских писателей, пока они разрозненны.
А они в РАПП, эти промахи, ошибки, глухие провалы, густо родятся и идут друг за другом как прибой, длинными, далеко разбегающимися валами, непрерывно возникая.
Кусок РАПП — Уральская областная ассоциация пролетарских писателей — на самом лучшем счету. Член правления РАПП едет на Урал на ревизию и со слезами восторга докладывает на секретариате РАПП: «Какой размах! Какая напряженная деятельность! Тьма ударников. Удивительные стеклянные пластинки с золотыми надписями в великолепном здании».
Не успел он сомкнуть восторженных уст, в дело вмешался уральский обком партии, постановил: «Снять всю верхушку УралАПП». Одним выговор, другим — строгий, третьим — с предупреждением. Оказывается, в УралАПП — черный развал: наглое очковтирательство, бесстыдная ложь, дутые ударники, на произвол судьбы брошенные пролетарские писатели, великолепные золотые надписи и двухсоттысячный бюджет. Одним словом, от великолепной деятельности УралАПП, вызвавшей восторженные слезы у большинства руководителей верхушки РАПП, остался тяжелый, мертвый, лживый пепел.
Да, грядут валы, широко разбегаясь, захватывая все новое. Неладно в Вотской области, Удмуртской АПП, в Баку, в Татарстане, неладно на Украине (Одессе)…
Поразительная история разыгралась в сердце рапповской организации — в Москве. На Красной Пресне на заводах и фабриках были литературные кружки. Руководители в кружках — от МАПП.
Молодежь фабрично-заводских литературных кружков, комсомольцы приступили к руководителям, чтобы те им рассказали о сущности дискуссии, в которой участвовали комсомол, «Комсомольская правда», РАПП, ЦО партии «Правда», и чем эта дискуссия кончилась.
Мапповцы, руководители кружков, заметались: расскажи всю правду, расскажи об ошибках РАПП, обнаруженных дискуссией, — большинство руководителей РАПП не простит. Начни врать, — молодежь азартно выведет на чистую воду. Что тут делать?!