Тут же он вспомнил о своем старом знакомом, бывшем коломенском рабочем Иване Козлове, которому он помогал в литературной работе[1].
На Коломенский завод с нами поехал еще поэт Эдуард Багрицкий…
Поезд до Голутвина шел тогда три с половиной часа. В дороге я рассказывал своим спутникам историю Коломенского завода, выросшего из кузницы, построенной в 1863 году при впадении Москвы-реки в Оку.
Серафимович засмеялся:
— Значит, мы, батенька, с вашим заводом ровесники. Здорово это получилось. Я-то с 1863 года превратился уже в эдакую историческую развалину, а завод-то, наоборот, растет и крепнет. Нуте, нуте, рассказывайте дальше.
Больше всего взволновали Серафимовича события пятого года, связанные с карательной экспедицией полковника Римана.
Кое-что об этом было рассказано и в моем романе. Но теперь «на местности» все это представлялось убедительнее и живее.
— Так, так… А машиниста Ухтомского я помню. Да и о Римане достаточно понаслышан. Вот я там на полях добавил вам пару штришков… Для оживления.
Три с половиною часа прошли незаметно. На вокзале нас встречали представители литературного кружка.
— Ну, здравствуйте, здравствуйте, — весело приветствовал их Серафимович и сразу огорошил своей обычной шуткой: — Что вы скажете в свое оправдание?
Ребята предложили провести Серафимовича в Дом приезжих отдохнуть. Но он отмахнулся.
— Что, вы меня за старика считаете, что ли? Отдыхать можно в Москве. А сейчас — на завод, в цехи, к людям.
Он внимательно осмотрел памятную чугунную доску с именами рабочих-революционеров, расстрелянных Риманом.
— А вот, батенька, — сказал он мне укоризненно, — а цвета этой доски, ржавых пятен, выпуклых букв, запаха времени вы передать не сумели…
Старик обошел главные цехи завода. Я познакомил его со знаменитым дизельщиком Вяткиным, родоначальником целого поколения дизельщиков, и знаменитым паровозником Георгием Ахтырским. Отец Ахтырского пятьдесят два года работал на заводе, с первых дней его существования, сам мастер отдал уже заводу несколько десятков лет[2]. Они были ровесниками Серафимовича, как и весь этот старый завод, построенный братьями Струве, завод, где рядом со старинной задымленной кузницей вырос новый инструментальный цех и рядом со старым чугунолитейным цехом, в котором трудно было дышать от дыма и пыли, возник светлый просторный новодизельный, оснащенный новейшими замечательными машинами. Эти контрасты старого и нового очень заинтересовали Серафимовича. Он шагал из цеха в цех, вглядывался в лица молодых сталеваров, следил за процессами их труда, едва не попал в опоку, только что наполненную горячим металлом, едва не угодил под тяжелую болванку, переносимую краном. Лицо его, озаренное ярким отсветом плавки, было возбужденное и совсем молодое.
Я вспомнил, как несколько лет назад приехал к нам на завод старый коломенец писатель Борис Пильняк и как удивился он, когда я предложил ему пройти в сталелитейный, посмотреть новый мартен.
— Зачем? — сказал Пильняк. — Это уже описано Куприным. Читали, юноша, такую книгу «Молох»? А мне это не нужно.
…До встречи с читателями, которая была назначена в заводском театре, Серафимович беседовал с литкружковцами. Во главе литературного кружка стоял тогда рабочий-автогенщик Иван Семенцов, интересный и своеобразный человек, написавший повесть «Разбег», часть которой мы печатали в сборнике «На подъеме». В повести шла речь о сложных конфликтах старого и нового и в заводской технике и в человеческих отношениях.
Все литкружковцы были рабочими. Только один, немолодой уже, широколицый, кудрявый человек по фамилии Карлик, был «интеллигентом», фармацевтом местной аптеки. Он писал рассказы преимущественно из рабочего быта, рассказы грамотные, пожалуй более грамотные, чем Семенцов, но лишенные остроты. Все у него получалось схематично, поверхностно, подчас лакированно. Чувствовалось отсутствие глубокого знания заводской жизни. Карлика всегда очень резко в кружке критиковали. Но фармацевт стойко выдерживал побои и мужественно приходил на все собрания заводского кружка, хотя жил в городе, в семи километрах от завода, а в городе при библиотеке был свой литературный кружок.
— Почему же вы его не переведете в тот литкружок? — усмехнулся Александр Серафимович.
— А без него у нас не так интересно будет, — ответил Семенцов. — Мы вот и держим одного интеллигента, так сказать, для битья…
Серафимович долго смеялся.
1
2
Кстати говоря, сын Георгия Ахтырского Николай, продолжая дело отцов своих, без отрыва от производства кончил техникум, и сейчас он конструктор, принимал участие в создании первого советского газотурбовоза.