Книга «Рассказов» не дает полного представления о творческом облике писателя. Многое из того, что создано им, остается неизвестным сегодняшнему читателю. Произведения А. Завалишина, напечатанные в журналах тех лет, почти забыты. Верится, что все художественно ценное будет собрано воедино и тогда новому поколению советских людей А. Завалишин предстанет как яркий самобытный художник-уралец, оставивший в нашей литературе свою тропу.
Добрый друг уральцев
Стояла осень. На Смолино в золоте берез спряталась одинокая дача. Тут несколько месяцев в 1954 году жил и работал А. А. Фадеев.
Дачники давно уже выехали, а писатель, среди тишины березовой рощи, камышовых запахов с озера и аромата опадающей листвы, продолжал трудиться над романом «Черная металлургия». Изредка он выезжал в Челябинск, чтобы побывать на металлургическом заводе, в общежитиях ремесленников или молодых рабочих, окунуться в людскую гущу, поговорить со своими героями и опять сесть за письменный стол.
После таких поездок в одинокой даче почти до утра не гас свет: писатель, склонившись над рукописью, заново переписывал главы, которые раньше казались уже окончательно сделанными.
Несколько раз я бывал в эти дни на даче, видел листы, написанные ровным, аккуратным и убористым почерком Александра Александровича, густо испещренные его поправками. Я подметил одну особенность: писатель не любил, когда его заставали врасплох и по «творческому беспорядку» на столе могли судить о ночном труде. Приглашая зайти в «рабочий кабинет», Александр Александрович всегда быстрым движением руки собирал исчерканную рукопись, прятал ее в ящик стола, совал в папку или просто перевертывал чистой стороной вверх.
Душевно щедрый человек, всегда делившийся с молодыми литераторами своим большим опытом, он как бы стеснялся показывать свои черновики.
Иногда Фадееву мешала работать болезнь. В такие дни на столе не было исписанных листов, не лежала оставшаяся открытой авторучка. Но Александр Александрович не жаловался, а уверял, что это совсем пустяки и недомогание его скоро пройдет.
Когда писатель уставал работать, его можно было встретить прогуливающимся по окраинным улицам города.
Александр Александрович очень любил такие «выходы в жизнь». Он располагал к себе людей тепло сказанным словом и приветливой улыбкой, добрым взглядом светлых, лучистых глаз. И незнакомые люди неожиданно открывали ему богатство своей души, рассказывали о сокровенных думах, запросто говорили о своих нуждах.
Возвращаясь с таких прогулок усталым, проголодавшимся, Фадеев, прищурясь, с огромным удовлетворением говорил:
— Какие замечательные люди живут.. — и называл улицу, известную разве только тем, кто живет на ней, да почтальону или милиционеру, обслуживающим этот участок.
Живя на даче Смолино, Александр Александрович частенько выезжал на охоту или рыбную ловлю, обычно по выходным дням. Когда Фадеев рассказывал потом о такой поездке, глаза его всегда по-особенному блестели и были полны нескрываемого удивления перед тем, что он пережил и перечувствовал.
…Однажды мы разговорились с Александром Александровичем о Дальнем Востоке. Мне пришлось бывать на Сучане и немного работать на шахте. Фадеев сразу просветлел. Места эти были исхожены им в молодые годы. На Дальнем Востоке он вырос, прошел школу партизанской борьбы, подсмотрел героев своих книг. Будучи уже москвичом, он лелеял мечту переехать на Дальний Восток и в столице бывать лишь наездами.
Разговор наш невольно свелся к роману «Последний из Удэге». Отвечая на мой вопрос, когда же будет закончено произведение, Фадеев сказал:
— Этот роман — дело всей моей жизни, я отдал ему много сил и здоровья. — Он передохнул, подумал и добавил: — Я вернусь к нему обязательно, как только закончу «Черную металлургию». Эта книга сейчас очень нужна…
Другого ответа и не могло быть. Фадеева, как писателя, всегда выделяла глубокая партийность и отзывчивость. Он умел, как никто другой, выбирать то, что нужнее всего нашему народу, и писать об этом в первую очередь.
Александр Александрович прищурился и неожиданно предложил:
— А не поехать ли нам вместе будущим летом на Дальний Восток?