Мы бросили работу и стали наблюдать за действиями насекомых. Карло уже в течение целого часа демонстрировал мне свои блестящие познания о жизни этих необычайных существ, когда в хижину вошли Фабрицио и Станис, вернувшиеся из саванны.
— Чем это вы занимаетесь? — спросили они у нас, удивленные тем, что мы, подойдя вплотную к стене, рассматриваем ее.
— Мы обнаружили гнездо белых муравьев, — объяснил я. — Взгляните-ка.
— Термиты! — воскликнул встревоженный Фабрицио, остановившись у нас за спиной. — Необходимо их всех уничтожить, — решил он после недолгого наблюдения.
— Но почему? — живо отозвался Карло, который, будучи энтомологом экспедиции, считал себя покровителем всех насекомых.
— Термиты пожирают абсолютно все, — ответил Фабрицио. — Я читал, что они способны обрушить целый дом, подтачивая балки.
— Это верно, — согласился Карло. — Но сколько на это потребуется времени?
— Я не желаю знать, скоро ли крыша обвалится мне на голову, — возразил Фабрицио. — Я хочу только избежать этого.
— А я не намерен упускать случая изучить их привычки! — ответил Карло. Известно ли тебе, что существует более тысячи видов термитов и до настоящего времени только сто из них изучено по-настоящему? Возможно это один из неизученных видов. И во всяком случае они относятся к чрезвычайно интересному семейству.
— Ну, конечно, — саркастически заметил противник белых муравьев, — ведь они находятся в близком родстве со вшами.
— Причем здесь это? — возразил Карло, лихорадочно подыскивая ответ на выпад своего противника, в то время как Станис и я пытались оценить меткость замечания Фабрицио. — Термиты — высокоразвитые насекомые, их привычки формировались не менее ста миллионов лет.
— Делайте, что хотите, — сказал, наконец, Фабрицио, отступая под натиском Карло. — Но мне они не внушают ничего, кроме отвращения.
Сложив оружие, он удалился, брюзжа:
— Ну и живите с этими вшами…
Отстояв открытое нами гнездо, мы с Карло снова принялись наблюдать. Насекомые совместными усилиями начали исправлять неожиданное повреждение: со всех сторон появлялись рабочие-каменщики, которые с бесконечным терпением скрепляли слюной крупицы земли, доставляемые толпами других термитов. Число рабочих было так велико, что менее чем за час на месте обвалившейся штукатурки появилась новая стена. В работе термиты обнаружили не только проворство, но и замечательное строительное искусство: каменщики возводили крошечные покрытия из почвы, которые остальные термиты поднимали и тут же подпирали столбиками. Вокруг сомкнутым строем стояли солдаты, готовые отразить любое нападение.
На следующее утро трещина была полностью заделана, но мы с Карло не удовлетворились увиденным. Мы решили еще раз понаблюдать за поведением белых муравьев и, если удастся, произвести киносъемку их работы. Но для этого в комнате было слишком темно. С помощью молотка мы расширили, хотя и несколько неаккуратно, одно из окон и начали снимать крышу.
Шум обеспокоил Фабрицио, который в резких выражениях высказал свое неодобрение по поводу нашего сотрудничества с муравьями в деле разрушения хижины. Охваченные научным пылом, мы не обратили внимания на его сарказм и продолжали свое занятие, завершив дело несколькими ударами молотка по остаткам штукатурки, чтобы обнажить большую часть гнезда.
В следующие дни наблюдения над термитами шли полным ходом: мы разрушали штукатурку, а насекомые возводили новое покрытие.
Фабрицио по-прежнему относился к этому делу неодобрительно, причем каждый вечер не забывал осведомиться, какие трудности встретились нам при разрушении дома. Наконец, когда наблюдения приближались к концу, произошло событие, которое, можно сказать, ускорило развязку.
Справедливости ради надо упомянуть, что еще за несколько дней до этого происшествия погода изменилась к худшему: дождь лил не переставая, с моря дул сильный ветер, сотрясавший ветхие стены бунгало. Однажды ночью, когда непогода бушевала во всю, мы проснулись от громкого скрипа балок и грохота, произведенного падением части стены по соседству с дверью.
— Вы слышали? — спросил Станис.
Никто не успел ответить: с потолка обвалилась балка и грохнулась у самых коек.
— Дом рушится! — закричал я, вскакивая.
— Вылезайте, — скомандовал Карло, бросаясь к двери.
В одно мгновение мы очутились снаружи, под холодным дождем и ударами ветра.
— Я же вам говорил, — услышал я ворчание Фабрицио. Он не успел пояснить свою мысль: послышался новый зловещий скрип, крыша покосилась, и правая стена бунгало рухнула на землю. Словно в фильме Ридолини, остальные стены в течение некоторого времени продолжали шататься, а затем последовали за первой. Наша хижина была совершенно разрушена.