— Что же делать? — с отчаянием спрашивает Дадуля. — Если, допустим, я приду домой к больной жене и больным деткам… не знаю, живы ли они еще. — Он трет глаза.
— Чего вам надо? — выдавливает из себя парень. — Что вы говорите?
— Они, они… может быть, уже, — шепчет Дадуля. — А если я скажу, что не выиграл ни одной партии, то жена умрет сразу — это точно.
— Ну? — спрашивает измочаленный вконец парень, расстегивает ворот рубашки и глубоко дышит. — У вас болеют жена, дети, и вы пришли?
— Умирают, — бормочет Дадуля.
— Берите три выигрыша, — встает парень. — Берите, но только идите немедленно.
— Нельзя, — говорит Дадуля и делает ход ладьей.
— Как нельзя? — удивляется парень и растерянно садится.
— Нечестно, — тихо произносит Дадуля.
— Зараза, — шепчет парень.
— Одна ничья и два выигрыша, — добавляет Дадуля, а парень мотает головой, икает, соглашаясь на все.
— Только немедленно идите, поняли?
Подходит Скорсоков, и Дадуля сообщает, что счет два с половиной на половину в его пользу. Скорсоков немного удивлен, глядит на растерянного парня и записывает счет.
Дадуля уходит, а парень сидит, словно проглотил бревно, молчит, на его глаза медленно навертываются слезы. Он первый раз так крупно проиграл, но ему жаль умирающих, и он поступить иначе не мог.
Дадуля тем временем идет по коридору и счастливо улыбается. Скорсоков догоняет его.
— Захар Евдокимович, завтра игра и послезавтра, — говорит ласково Скорсоков. — Как вы быстро обыграли?
— А чего, — отвечает Дадуля, — это мы зараз. У нас понятие с этого такое: играть так играть. Мы что, мы такие. На вид вроде неказистые, а так мы шустрые.
— Это так, это видно, — улыбается Скорсоков, раскрывает перед Дадулей дверь и на прощание крепко жмет руку. — Жена как ваша?
— Слава богу, жива-здорова, — улыбаясь, говорит Дадуля и идет по аллее, весело глядя вокруг себя.
По дороге домой он заходит в магазин, берет бутылку водки, а дома сидит и весело рассказывает жене, готовящей ужин, как он обыграл парня. Жене кажется, что ее муж умный, сильный, и она тоже очень довольна и хохочет вместе с ним.
На другой день Дадуля опять опоздал к началу игры. Уже прогромыхал звонок.
Скорсоков произнес очередную речь с большим охватом международного положения, а Дадули не было. Но когда сели играть, он появился.
На этот раз партнером у него был мужик из соседнего села Иван Иванович Силов, выигравший две партии из трех у предыдущего партнера.
Шахматистов в зале поубавилось вдвое, так как набравшие меньше полутора очков выбывали из игры.
Разрешили курить, поставили на столы фруктовую воду.
Иван Иванович Силов был высокий, сильный мужчина. Длинное, с массивной нижней челюстью лицо придавало ему вид боксера, собирающегося нокаутировать противника. На самом деле это был мягкий, добрый человек.
Дадуля долго изучал лицо Ивана Ивановича и закурил.
— Чего это ты, ходи, — буркнул Иван Иванович.
— Слушай, я тебя где-то видел? — спросил Дадуля.
— Где?
— Вот не знаю и поэтому спрашиваю, кажется, где-то… там, в этом…
— В Омске, — говорит Силов.
— Вот, вот именно, — оживляется Дадуля. — Я возил жену лечить туда.
— Вылечил аль что?
— Нет, куда там, — грустно произносит Дадуля. — Не знаю, что и будет. Еле живая. Температурит она. Сорок один градус. И дети болеют, ухаживать за ними некому.
Он отворачивается, и от своих слов у него чешется в горле, горят глаза, и на них навертываются слезы.
— Тяжело, — соглашается Силов. — А чего ж ты играть взялся? Я б на твоем месте не пришел.
— Как так? — удивляется Дадуля.
— А вот так, что ты изверг какой, шкуродер для своей жены. Совесть у тебя есть али нет?
Дадуля, не ожидавший такого напора, опешил, замялся и сделал ход.
— Дело не в этом, — говорит через минуту Дадуля.
— А в чем же оно?
— Жена поправляется, у нее сейчас не высокая температура.
— Так что же?
— Что же, что же, — передразнивает его Дадуля и вытирает покрасневшее лицо. — Вот ты болеешь?
Иван Иванович слабо улыбнулся.
— Гм, у меня с печенью неважно. Так я здоров, а печень хандрит.
— Вот то-то же, — с ударением заговаривает Дадуля, — Видишь, я бледный.
— Ну?
— Вот тебе и ну, а то ну, что у меня печень наполовину съедена. Я сижу, а у меня, может, мурашки по спине чик-чирик, чик-чирик.
— Съедена? — ужасается Силов. — Как так съедена?
— А камнями, — злорадствует Дадуля. — Мне сказали, чтоб я сегодня в больницу прибег или конец.