Он сразу решил: поступил подло, но ни разу не подумал, ему в голову не приходило, что человек утонул.
— Часа три назад нашли, — говорил отец, чиркая спичкой и закуривая. — Жалко. Хорошая девка. Она с тобой почти в одном годе родилась. Рассудительная такая. Сейчас не те бабы пошли. И то сказать: через два года — инженер. Запретить надо надувные подушки. Инженер… и утоп. Учили, а он утоп. Эка!
Он повздыхал и лег.
Сон не шел. В доме было тихо, лунные пятна застыли и, казалось, спали.
Роман встал, напился воды и вышел на улицу. Где-то говорили, и он поспешил на шум. Говорили у Кутеповых. У них ярко горел свет. Слышно было, как в доме плачут, причитая. Во дворе стояли мужики и о чем-то спорили.
— Роман, ты? — окликнули его. Это было настолько неожиданно для Романа, что он присел, а потом вдруг бросился бежать домой.
— Роман, чего не спишь? — спросил отец. — Ложись, завтра на работу. Ты весь в мать. Нервный. Нервы шалят?
— Да нет, — отмахнулся Роман.
— Ты сызмальства нервный. Помню, в третьем классе семь двоек получил, три месяца не отвечал, упрямился. Помнишь?
— Помню хорошо.
— Ну вот и ложись спать, а к Кутеповым завтра сходишь.
Роман лег на печку, укрылся с головой, долго лежал и где-то за полуночью понял, что все равно не заснет. «Как же так, — думал, — все считают меня настоящим парнем. Скруполева даже говорит, что вверит на все лето мне Николая и будет спокойна, а я пробежал мимо утопающего. Как же так? Ни разу не приходилось краснеть за себя, а тут вдруг… Видать, я не тот человек». Ему стало стыдно за себя, горько, обидно. Он в эту минуту презирал себя так, что даже заплакал.
— Ты чего? — спросил громко отец и встал. Роман всхлипнул и стих.
Отец подошел к нему и сел рядом на печи.
— От тоже, — сказал он тихо. — Ну что ты? Мать вспомнил?
Говорил отец с Романом, как с ребенком, в его голосе слышалась не только жалость — участие… Ох, как ненавидел Роман себя сейчас. Тут же решил, что завтра поедет к Скруполевым и все расскажет. Пусть знают, кто он!
— Ну-ну, — говорил отец, — мать жалко. Что поделаешь? Мне тоже.
— Да нет, — отвечал Роман, — я все знаю. Мать здесь ни при чем. Тут другое. Я видел, как она тонула, — Роман сказал и стих, тихонько всхлипывая, и ждал.
— Кутепова, — спросил отец, — что ли?
— Ну она, а кто еще?
— А-а-а, — протянул отец, медля и потом спрыгивая с печи. — Как так?
— Торопился и не думал, что она утонет. Катер увидел, а он не подобрал.
— А-а-а, — протянул отец, гася папиросу. — Вишь как? Такое не поймут: не захотят.
— Я не думал, — повторил Роман и понял, что выходит, будто оправдывается, хотя ему вовсе этого не хотелось, так как сейчас, когда он вполне откровенно себя ненавидел, ему нужно было, чтобы отец на него накричал, обругал: в горе, в обиде на отца ему стало бы легче.
— Завтра обкумекаем, — сказал отец. — Раз не виноват, неча беситься. Спи — и все.
Утром Роман пошел на работу. Кругом только и говорили о Наденьке Кутеповой. Роман, работавший на закладке заливного бута под зернохранилище, молчал, когда заходил разговор о Кутеповой, краснел, а вечером решил, что нужно уехать из села, так дальше продолжаться не должно.
— Куда уедешь? — спросил отец тихо и настороженно. — Неча ехать.
— Уеду в Серпухов, недалеко. Здесь мне нельзя работать.
— Почему нельзя? Да я один ведь остаюсь? Да ты что? Да как же так? Утихомириться хочешь?
— Так получилось, — отвечал Роман. — Сам понимаешь. Я не могу ни работать, ни быть здесь.
— Да как не понимать, — сокрушенно вздохнул отец. — Мне уж пятьдесят. Я всем заявляю: у меня — сын! А ты уезжаешь. Нехорошо.
Утром Роман поехал в Серпухов к Скруполевым, но никого дома не застал. Он ходил по городу, по жарким его июльским улицам, а вечером снова зашел к ним.
— Роман! — воскликнула мать Николая. — Я очень рада, что вы пришли. Вы обиделись на меня?
Роман промолчал.
— Нам с Коленькой показалось.
— Я не обиделся, у меня так получилось.
— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросила она. — Да вы не стесняйтесь, вы говорите.
— Да так, — ответил Роман и хотел было все ей рассказать, но она вдруг улыбнулась и проговорила: — Не хотите, не надо. Секреты нельзя говорить всем. Человек должен иметь что-то, известное только ему.
И Роман ничего не рассказал, виновато улыбнулся и спросил:
— Я бы на работу в Серпухов устроился? У вас можно?