После того как улов выгрузили и сдали на склад, а Юло и Марти отправились домой, три рыбака зашли в правление колхоза. Там, как всегда, было людно. Счетовод, зарывшись в бумаги, трещал на арифмометре, словно пускал из укрытия пулеметные очереди. В углу сидела группа рыбаков. Они молча курили. Здесь были почти все бригадиры ловецких бригад.
Вновь прибывшие подошли, поздоровались и тоже помолчали. Потом Томас Маала произнес:
— Расскажи, Яан.
Койт повторил свой рассказ о каспийском неводе-великане.
— Если Москва передает по радио, — закончил он, — значит, Москва советует. А совет Москвы — всегда нужный совет. Довольно нам держаться за старое! Довольно обходиться сетями-коротышками! Они больше для нас не годятся.
— Отчего не годятся? — возразил старый Николай Леппе, известный тем, что он во всем всегда сомневается, всем на все возражает. — Каспийские рыбаки завели неводы-великаны потому, что на Каспии рыбы много. А у нас рыбы мало. Нам нужны маленькие сети.
— Ну, много рыбы в Балтике или мало, сказать трудно, — заметил Густав Манг. — Нет еще такого арифмометра, на котором можно было бы подсчитать, сколько салаки в море. Но, по-моему, Яан Койт прав: большой колхозный лов требует больших сетей.
Два человека сказали свое мнение, а остальные молчали. Только трубки дымили вовсю.
Скоро потолок в комнате стал виден словно сквозь туман. Тогда, решив, должно быть, что надымлено как раз столько, сколько нужно, бригадиры все как один поднялись и пошли к председателю колхоза. В маленькой комнатке, кроме председателя Мартина Крусте, были и члены правления. Там тоже дымили, тоже вели немногословный, но значительный разговор. Впустую слов не тратили. Зато можно было не сомневаться: то, что здесь говорится, говорится всерьез, а то, что решается, решается накрепко.
Разошлись поздно вечером. Порешили так: пусть Яан Койт съездит на Большой берег, побывает на рыбном комбинате, узнает подробности о неводе-великане, о том, как его строить, как ставить.
3. «Вот это невод!»
Рыбный комбинат, куда собрался Яан Койт, был на противоположной стороне широкого залива. Островитяне рассказывали о нем чудеса. Чего там только нет! Есть холодильники. Рыбу в них замораживают и отправляют во все концы страны. Есть консервный цех. Там приготовляют вкусные рыбные консервы. Есть цехи, где рыбу солят и маринуют, есть — где коптят. А один даже такой есть цех, где из рыбьей чешуи делают жемчужную пасту. Ею покрывают стеклянные бусы, и они становятся похожими на настоящий жемчуг.
Но Яана Койта, когда он подъехал на моторке к причалу комбината, не интересовали ни паста, превращающая стекляшки в жемчужины, ни холодильные камеры, куда люди в самую жаркую погоду заходят в валенках и тулупах. Он думал только о неводе-великане.
И вот ведь как бывает! Наш рыбак искал кого-нибудь, кто мог бы рассказать о ловле рыбы по-новому, а инженер Соколов именно из-за невода недавно на Каспии побывал и мог сейчас помочь рыбакам: показать, как его строить, как ставить, как ловить им рыбу. Оба обрадовались. Для рыбака инженер — нужный человек, и для инженера рыбак — нужный человек.
— Таких неводов, — стал рассказывать Яану Койту Федор Алексеевич Соколов, — не было еще никогда на свете. В море, в тех местах, где любит ходить рыба, стеной ставится сеть. Длина ее полкилометра, а иногда больше, высота — от дна до поверхности воды. Некуда рыбе деться… Наверх ткнется — сеть, вниз — тоже сеть. И она поступает так, как всякий поступил бы на ее месте: старается обойти препятствие.
Колышется нитяная стена, идет рыба вдоль нее и доходит до входа в сетчатый туннель, устроенный, как воронка: чем дальше, тем уже. Рыба движется вперед — такое уж рыбье свойство, не повернет назад. Воронка выводит ее в огромный, величиной с добрый театральный зал, садок. По форме он напоминает ящик с сетчатыми стенками, сетчатым дном, но без крышки. Верх не нужен: выпрыгивать из воды рыба не будет.
Так попадает она в ловушку. Если одна идет — одна попадает. Целым косяком — весь косяк. А в положенное время приезжают рыбаки, вычерпывают улов и отвозят на комбинат. Там рыбе дорога известная: в холодильник, в консервную банку, в бочку с рассолом…
— Стена длиной в полкилометра и ловушка, как двор! — повторяет Яан Койт. — Но сколько же пряжи для этого нужно?
— Пряжи уходит столько, — сказал инженер, — что нить можно было бы протянуть от Москвы до Таллина и еще остался бы кончик километров в двести. А кроме пряжи, нужны поплавки, цепи, якоря. Словом, кладовые всякого добра. Больших денег стоит новинка.