ые наверху. Гость вскрыл пакетик найденных им орешков с сухофруктами и положил его между нами. Но мне почему то казалось, что он его не находил а просто принёс с собой и достал из кармана. А теперь обманул меня, что бы я не чувствовал себя в долгу перед ним. Казалось мне так, потому что от пакетика не пахло канифолью. - Как только ветер чуть стихнет я сразу уплыву от сюда. Ты со мной? - сказал я но гость никак не отреагировал. - Как её звали. - спокойно спросил он. - Воды уже так много, что она начала подмывать фундамент, тут скоро всё рухнет, нам надо сделать поплавок из досок и уплывать от сюда. - продолжил я. - Как звали ту девушку у которой волосы пахли морем? - спросил гость. - Да какая разница! Ты вообще слышишь что я тебе говорю или нет! - Как звали ту девушку, что привела тебя на маяк? - Я не помню. Гость молча взял пару орехов и начал медленно их есть, что бы зажевать голод. Я молчал, от его вопросов кусок в горло не лез, сам не знаю почему. Мне казалось, что я виноват в том что забыл имя той которую любил. - Я не помню, но она тоже любила орехи. - сказал я крутя между пальцев фисташку, - и изюм. Ещё она любила инжир. Очень любила инжир. Она говорила, что такого инжира как в Крыму не найти больше нигде, что он тут особый. - Съешь, - гость достал из ассорти сухофруктов кусочек инжира и протянул мне, - съешь, эти фрукты были выращены в Крыму, значит у этого инжира тот самый вкус. Попробуй его и обязательно что-то ещё вспомнишь о ней. Я нехотя взял кусочек из его рук и положил в рот. В один момент я вспомнил как она кормила меня этим фруктом из своих губ. Как сладкий вкус продлевался от страстного поцелуя. Я вспомнил как она целовала меня. Как её губы будили меня утром. Как она чуть касалась ими моей щеки перед сном. Я вспомнил её губы. Как они улыбались, показывая белые зубы. Как они дулись когда она грустила. Я вспомнил её смех. А в след за смехом - голос. А дальше пустота. - Я вспомнил, что я любил её. - прошептал я. - Это она оставила тебя здесь? - Да, а ещё взяла с меня слово, что бы я от сюда не уходил. Зря я дал ей обещание. Ой зря. Надо было уходить когда вода ещё не размыла косу. А теперь... - То есть ты бы сейчас не сдержал слово? Если бы мог покинуть этот маяк? - Конечно нет! А кто бы остался ждать здесь, в этой дыре с лампочкой. Не ровен час и ещё одна волна сотрёт его как ластик. - от нервов я заикнулся орехами. - Лампочка, - сказал гость задумчиво, - А она работает? - Нет, и уже давно. Когда-то я зажигал её, но теперь перестал. Да и кто в такой шторм в бухту уходит?! Все на оборот по дальше от берега держатся. - А давай проверим? - На кой чёрт? - Вдруг увидят свет, поймут что тут люди, а мы им подадим сигнал СОС. - Тоже дело, как я сам не подумал? Мы взяли одну головешку из костра, что бы осветить ею себе дорогу и пошли наверх. Там мы начали искать рубильник, что бы зажечь лампу. То и дело я дул на головешку, что бы разлетались искры, от них исходил тусклый но всё же свет. Вскоре мы нашли рубильник, но он не работал. - Ах-ха-ха! - рассмеялся я, - а я уже было поверил, что нас спасут! - Тихо, тут должен быть генератор, на случай если провода оборвёт. Надо его найти. План мне понравился и генератор мы нашли быстро. Правда от него било искрами, по этому гость приспустил рукава резинового дождевика, обвернув ими руки он начал шаманить над генератором. Я стоял рядом и раздувал головешку. Ещё несколько минут мы так стояли в полной темноте, потом в один момент генератор зашумел и я ослеп. От палящего света я хотел закрыть глаза руками но ударил себя головешкой полбу и упал на пол. Очнулся я через пару минут, надомной стоял гость и тряс меня за плечо. От его мокрого дождевика свет отражался и это слепило ещё больше. Убедившись что я пришёл в себя он встал и подошёл к разбитому окну. Я последовал за ним. Впервые за долгие дни я увидел хоть что-то дальше своего носа. Но то что я увидел не вселяло надежды, а на оборот словно шептало на ухо: вас никто не спасёт. Водопад дождя и высокие острые волны, свет от маяка бликовал по воде и каплям метров на сорок а дальше темнота. Густая и плотная, словно маяк вырезан из пространства и теперь дрейфует в полном мраке. - Свет зажгли, теперь надо подать сигнал СОС, ты умеешь? - спросил гость. - Справлюсь. - ответил я. - Хорошо, тогда ты иди к рубильнику а я буду смотреть в оба. Так мы и сделали. Я подавал сигнал а гость ходил от окна к окну и всматривался. Мы молчали и ждали, что кто-то ответит на нашу мольбу о помощи, словно не понимали что всё это один большой само обман. - Это не поможет, - сказал я оставив свет включённым. Гость никак не отреагировал. - Хватит молчать! - закричал я, - Меня это бесит и пугает. Ты что не видишь, что это не работает? - продолжил я, - Да как только маяк загорелся стало понятно, что никто не придёт к нам на помощь! Дождь такой плотный, что никто не увидит наш свет через него. А если кто и нас и заметит то всем будет плевать! Никто не поплывёт к берегу в такой шторм, своя жизнь дороже! - Хорошо, что мы его зажгли. - Ты меня вообще слушаешь?! - Теперь с ним спокойней. Свет даёт надежду, а чем хуже времена тем сильнее она нужна людям. Вдруг кто-то там, в море, тонет а наш свет поможет ему найти в себе силы? Чем темнее ночь тем сильнее нужны свечи. - Ты вообще в себе? - мне от него стало дурно, - Я уже тебе говорил что я хочу убраться с этого маяка покуда его не смыло, спрошу ещё раз ты со мной? Если нет - оставайся! Если да - пошли поможешь колотить плот. - Знаешь зачем я собираю календарные листы? - Что бы сохранить воспоминания, слышал уже. - Что бы в нужный момент достать один из них. - он вынул из кармана портмоне, на свету я увидел что оно старое и потёртое, - В полном отчаянье только они могут нас спасти. По этому так важно не забывать. - Я не виноват что не помню её имени, если ты об этом. Некоторые вещь легче забыть, чем жить с ними. Иногда бывает слишком больно. Слишком больно, что бы хранить такой листочек в своём портмоне! - Она тебя предала? - Я не помню. - Она тебя бросила? - Отстань! - Или ты её оставил, и забыл что бы не мучится?! - Иди вон! - Когда это произошло? - гость раскрыл застёжку и начал перелистывать дни, - В марте, или может в июле? Или в декабре? Какой день недели был? Пятница? Вторник? - Ты меня достал! - я подбежал к гостю и начал выхватывать его сокровище, что бы разорвать. - Отдай их мне и я сожгу их до белой сажи! Я дёрнул изо всех сил и гость пошатнулся, портмоне упало на пол а листы разбросались по маяку. Ветер подхватил их и часть унёс за собою в окно. Гость задрожал и упал на колени что бы собрать те что остались но от дрожи и всхлипываний ему не удавалось их взять в руки. - Прости, я помогу тебе. Я собрал с начала те, что прилипли к окну, после те что валялись по полу. После я прошёлся по лестнице и подобрал последние. Я вернулся к гостю, сел рядом и начал складывать их по датам. - Вот, смотри, здесь почти все. А когда уплывём от сюда я подарю тебе новенький календарь, и ты восполнишь свою коллекцию. - Спасибо. - ответил он ровно и так же глухо как и всегда. Я складывал дни, за днями тянулись недели, месяцы, сезоны. Некоторые дни повторялись, наверное они были из разных годов. Другие обведены в кружочек, как особо важные. Третьи перечёркнуты. Как правило перед перечёркнутым днём шёл лист с большим знаком восклицания, как предупреждение: не переворачивай, а перевернув не плачь. Я сложил почти весь год, а потом настала очередь октября. Седьмое октября - простой лист, восьмое октября - большой знак восклицания, девятое - ещё один, одиннадцатое. - А где же десятое? - спросил я. - Наверно улетело? - Нет, оно тут. - ответил гость. - Просто по нему не понять, что это оно. Гость достал из кармана лист с полностью закрашенной датой. От чёрного маркера почти не было видно цифр, только месяц. Я взял его в руки и долго смотрел на чёрную кляксу. - Ненавижу этот день, - сказал я и капюшон гостя опять повернулся в мою сторону, - в этот день умерла любовь. И это тебе не какая-то метафора, это имя которое мы хотели дать нашей дочери. Но она так и не успела родится. Всё началось в пятницу седьмого октября, в обычный день, даже на удивление тёплый. Мы приехали из затяжного летнего отпуска, который начался ещё в мае. Я мог и дальше работать издалека но мне захотелось большего, по этому мы оставили песок и море ради бетона и дрог. Жадность, я слишком много за неё заплатил. К берегам мы уезжали парой возвращались уже втроём, и как только ступили за порог им стало плохо. Горячий чай, отдых и свежий воздух - жалкое лекарство, тем более что после морских ветров городской воздух словно душил, но кто же мог подумать? Ночью нас забрали в больницу, по пути что-то вкололи и оставили до утра. Утро субботы мы встретили в палате. Тошнота, боль, капельница, анализы. Вечером их положили на сохранение, говорят что надо ждать завотделением. Я не знаю чем ей помочь но стараюсь не подавать виду, и так вижу как ей страшно. Она просит быть рядом и не отходить не на шаг. Держать её за руку и читать в слух. Я читал, читал покуда она не уснула а я не задремал на стуле. Воскресение было тяжёлым. Пришли анализы, врачи носились в панике но толком не могли объяснить что происходит. А ночью пошла кровь. Дежурный врач-интерн не знал что делать и без толку суетился. Тогда я нашёл свободную бригаду и с трудом уговорил врачей из скорой прийти нам на помощь. Плавно наступило утро, я даже не заметил как больница ожила. Завотделением всего лиш