ь вернулся с выходных, но мне казалось, что я ждал его годы. Он зашёл в нашу палату и покачал головой. Ребёнок уже мёртв и его надо удалять из матери, сказал он. От этой новости всё стало как-то глухо а тело онемело. А она кидалась из стороны в сторону и кричала: я не дам вам убить моего ребёнка! Била меня и врачей и опять повторяла: я не дам вам убить моего ребёнка! Она кричала покуда не сорвала голос и повторяла снова и снова: я не дам вам убить моего ребёнка, я не дам, я вам не дам, прочь! Её пытались унять, успокоить но я выгнал докторов и сам уложил её на кровать. Она обессиленная осунулась словно потеряла скелет и всё повторяла: я не дам, я им не дам, я не дам... Вечером случился выкидыш. Если бы мы остались у берега ей не стало бы плохо. Если бы я вызвал скорую сразу удалось бы спасти Любовь. Если бы... Слишком много если бы. Некоторые воспоминания просто не хочется хранить. Даже ты закрашиваешь такие дни чёрным. Мы сидели на полу и молчали. Маяк светил в бездонную черноту. Холод промораживал наши тела и мы спустились греться. Огонь снова погас и в камине остался только пепел фонящий красным жаром. Оторвав ещё одну доску от пола я покидал её осколки но они не начали гореть. Я вынул из кармана смятые октябрьские дни и думал их кинуть для растопки но гость остановил меня, забрал листы и аккуратно разгладил. - Воспоминания хитрая вещь, - сказал он протягивая мне просохшую газету, - иногда только забыв что-то ужасное мы сможем выжить. Но память не киноплёнка для монтажа. Это паучья сеть и затронешь один образ в памяти всплывут все. По этому забывая плохое мы забываем и хорошее тоже. А без него нет смысла жить. Так как быть? Гость протянул мне три мрачных листа я сложил их и убрал в карман к восьмому августа. - Как быть. - повторил я, - Строить плот и уплывать. Иначе сожжем здесь всё и останемся сидеть на голых скалах. И хватит мне говорить про мак и надежду. Я встречусь со своей надеждой когда уйду отсюда. А здесь надежды нет и быть не может, она здесь умерла и развеялась по ветру. А раз так то настало время решительности. Гость нечего не ответил и просто подкинул щепок в огонь. - Как хочешь, - сказал я, - хочешь - оставайся здесь и сам становись сторожем маяка! А с меня хватит сидеть здесь в бурю и дарить не пойми кому иллюзорную надежду найти свой берег. Я встал, взял молоток и пошёл крушить и строить. Гроза бушевала за окном, молнии сверкали вдалеке и опускались до самых волн. Вдруг вспышка раздалась над маяком, от грохота затрещали стены. Молния, привлечённая лампой попала в маяк. Крыша разнеслась на кусочки и их унесло ветром. Разряд ушёл в деревянное перекрытие и растворился в нём но вызвал пожар. Мы с гостем поднялись наверх и увидели, что всё горит. Маяк пылал верхушкой словно свечка. Дождь гасил огонь но пламя поджигало лестницу и пробиралось вниз. - Есть чем тушить? - спросил гость. - Нет, - ответил я, - ничего не осталось. Можно только дать прогореть. С этими словами я спустился на пару ступеней ниже и начал отбивать доски. Через несколько минут я сделал в лестнице брешь в полметра. Теперь огонь не пойдёт дольше а сверху дождь его потушит. Без крыши стало холодать. Вода заполнила верхний этаж и начала ручьями стекать по стенам и водопадом бежать по разломанным ступеням. Вода была чёрная от гари и мерзкими мазками она раскрасила потресканную известь. Быстро она заполнила первый этаж и начала утекать в дыры в полу. Камин тоже наполнился водой. Мы седели на ступенях в месте где меньше всего натекало воды и прижались друг к другу что бы согреться. Я тихо злился на своего гостя, ведь если бы не он то плот был бы уже готов а теперь у меня даже нет сил что бы его сколотить. - Помнишь ты спросил как чужой день может хранить мои воспоминания? - спросил гость роясь в своих листах, - Просто в этот день и со мной произошло что-то невероятное. - гость достал лист семнадцатого ноября и протянул его мне, - По этому этот лист был так важен для меня. Просто вся история начиналась с него. Один молодой человек встретил юную девушку. Они были полны надежд и мечтали об успехе и счастье. В их возрасте все так делают. Она была реставратором и в её нежных руках возрождалась любая скульптура. А он был публицист, писал для пяти журналов и в свободное время пытался создать роман. Встретится у них не было шансов - каждый с головой был вовлечён в свои мечты и работу. Но их вместе свёл дождь, почти такой же сильный как этот. - Я где-то уже слышал эту историю. - сказал я перебирая листок между пальцев. - Возможно, - ответил гость, - таких историй сотни, может ты слышал одну из них и теперь они все кажутся тебе знакомыми. А может ты и сам переживал подобное. - Возможно. - повторил я. - В ноябре если и идут дожди, - продолжил гость, - то холодные, с остервенелым ветром и тонкими режущими каплями. По этому все старались скрыться от него как можно скорее. В обычном и дешевом кафе, где дурно и стойко пахло кофе, где липкие столы и грязные окна не может быть романтики. Но он влюбился в неё как только она зашла и начала освобождать шею от длинного золотистого шарфа. - Золотистый шарф, я его помню. Он переливался в свете лампы и соскользнул по коже. После на её плечи упали волосы, мятые из под шапки но такие же золотые. Аккуратная рука. Тонкие пальцы бережно поправляют причёску. Я смотрел на неё не отрывая взгляда и хотел описывать каждое её движение. А после увидел её глаза... - Да, с того дня он и влюбился в неё. Еле осмелился подойти, что-то неловко сказал, а потом фраза сменила другую и вот он говорил, говорил... Всё то что не мог передать на бумаге, всё то что старался накропать ночами, всё то что не мог описать он вдруг сумел рассказать ей. А она слушала его и понимала, что сейчас он открывает ей свою душу, просто так не понятно почему. И в тот момент ей стало тепло и уютно, словно она дома в котором так давно не была. Уютно даже не смотря на липкие как сахар столы и мокрые ноги. Это была их первая встреча. Не сказочная, не красивая но за то после неё они уже были вместе, пусть и не сразу себе в этом признались. Быстрый город - быстрые люди, особенно молодые. Всего месяц и они начали жить вместе. Прошли через первый грипп и первые ссоры, первые праздники, планы, покупки. Они узнавали друг друга во всём и с каждым новом листом календаря они понимали что могут прожить друг с другом вечность. Так сошлись стойкость и надежда. Константин и Надя. - От куда ты знаешь эту историю?! Кто тебе её рассказал? Это всё из-за этого листа? Ты украл мои воспоминания? Купил? - я замахал листом перед его лицом и после убрал его в карман, - Нет я тебе свою жизнь так по кусочкам не отдам! Как ты узнал её имя, даже я его забыл! Говори! - я схватил гостя за грудки и начал трясти, - Кто ты такой? Как ты оказался на этом острове в такой шторм? Кто тебе рассказал ту историю про маяк? Отвечай! - Я же тебе говорю - листы, дни... Я храню эту память. - Не приближайся ко мне! Я отпустил гостя и попятился наверх. На скользких ступенях я чуть не падал при каждом шаге, но не спускал глаз со своего гостя. Пара шагов и я чуть не свалился с разломанной лестницы. Схватившись за стену я нашёл баланс а после перепрыгнул разлом и стал подниматься выше. - Не подходи, убирайся! Или тебе нужен этот маяк? Оставайся, я уйду только оставь меня одного! - Слишком буйно ты отреагировал на этот раз. - тихо сказал гость и сделал шаг в мою сторону. - Что?! В какой в этот раз? Да кто ты вообще такой? Ты пришёл за мной? Тебе нужен я? Ты хочешь меня убить? - Я пришла спасти тебя, - сказал гость и снял капюшон. Даже в такую тёмную ночь я сразу узнал эти волосы. Они упали на её плечи и она рукою убрала прядь с лица. Она посмотрела на меня и я не мог понять почему я раньше не понял, что это она? В один шаг я перелетел разлом и встал рядом с ней. Я долго не мог найти слов и просто поцеловал её, что бы понять настоящая ли она. На губах я почувствовал её прикосновение. Тёплое, живое, не сравнимое. - Надя, как я мог забыть тебя? - но в ответ она ничего не сказала и лишь поцеловала меня опять. Я расстегнул молнию её куртки, скинул свою и крепко обнял её. Я всё ещё не мог поверить, что передо мной стоит она. Такая любимая, такая забытая, такая нашедшаяся. Моим поцелуям не было конца, как и её нежности и ласке. И я не хотел отпускать её и продолжал целовать ещё и ещё. Я хотел задать ей столько вопросов, но какое мне до них дело, если я уже получил главный ответ - она пришла. Я забыл обо всём, о том что дождь и ветер, и что пора строить плот и уплывать... Я просто хотел разделить с ней всё! Тоску и боль, любовь и радость! После мы уснули. Я лежал на её дождевике укрытый ею, а она лежала на мне укрытая моей курткой. Меня разбудило солнце. С начала я не поверил, мне показалось, что это её волосы играют на свету. Но откуда свет если идёт дождь? Утро было чистым, словно небо вылило в море всю свою боль и теперь сияло лазурью. От воздуха кружилась голова. Горизонт был чист и виден на сотни метров. А солнце жёлтое как подсолнух ван Гога. Она обняла меня со спины и нежно прошептала на ухо: - Давай покуда останемся здесь? Я с ней согласился не раздумывая, ведь здесь у этого берега у нас с ней было самое счастливое лето и я надеялся, что оно повториться опять. Дни становились всё теплее и ярче. Вода отступала и начала проглядываться коса. Каждый день она рассказывала мне истории про нас и дарила листы