Неужели? — подумала она. А знаешь ли ты, что именно начинаешь, оставаясь здесь? Джо вновь ощутила дрожь и знала, что причина не в холоде.
Она сделала еще одну попытку:
— Вы не производите на меня впечатление дельного человека.
— Тогда считайте, что эта работа устраивает меня на время и соответствует некоторым моим целям.
— Тогда считайте, что мне небезразличны эти цели. Если вы скрываетесь от беды, я не желаю, чтобы эта беда пришла сюда. У меня своих бед хватает.
Желваки его заходили:
— Никакой беды нет, — ответил он сдержанно.
Никакой беды? Да он сам — беда. Однако она поверила ему. Какой-то инстинкт, что-то неразличимое заставили ее верить Дарски, — она не ощущала страха перед ним. Но в данный момент, однако, она могла защититься от него, сомневаясь в нем. Защититься от того, в чем не была уверена… но вдруг она поняла, что больше боится его ухода, чем того, что он останется.
И вновь она задумалась, что он за человек. Что именно заставило его прийти сюда, хотя можно было бы ограничиться и телефонным звонком. И с чего он вдруг предлагает ей свою помощь?
Ее колебание, казалось, начало раздражать его.
— Слушайте, вам нужна помощь. Мне же нужно чем-нибудь себя занять, чтобы провести месяц — другой вдали от города. Все очень просто. Итак, вы даете мне работу или нет?
Она встретила его вызывающий взгляд, не дрогнув, и сама удивилась ответу:
— Да, я даю вам работу.
Он кивнул так, как если бы она согласилась с ним в том, что погода хорошая. На самом деле происшедшее можно было бы сравнить с прыжком с борта самолета без парашюта.
— Домик номер один меня вполне устраивает, — сказал он, наклоняясь за своим имуществом.
— Прекрасно, — откликнулась она. Но когда он отправился к домику, она поняла, что необходимо вновь овладеть ситуацией и окликнула его: — Эй, Дарски…
Он остановился и повернулся в ее сторону. Прямая мокрая прядь волос небрежно свисала на лоб и попадала в глаза.
Она не обратила внимания на небольшую волну, поднявшуюся в груди, и покачалась на каблуках:
— Имейте в виду, у меня просто нет выхода, иначе я бы и разговаривать с вами не стала.
Он взвалил мешок на плечо и перенес вес на здоровую ногу:
— Попросту говоря, на самом деле вам моя помощь вовсе не нужна, поэтому я и не буду чувствовать свое присутствие столь насущным.
Почему-то ей захотелось улыбнуться.
— Вы правильно меня поняли.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Эй, Дарски, еще кое-что…
Он повернулся, вздохнув нетерпеливо.
— Да?
Она вздернула подбородок и поглядела ему прямо в глаза:
— Если вы назовете меня еще раз малышкой, — я отыскиваю ту самую лопату и закапываю вас в землю. Понятно?
Он улыбнулся неожиданно совершенно обезоруживающей улыбкой.
— Да, хозяйка, все понятно.
Она все еще пыталась побороть странное ощущение, которое теплой волной омыло все ее существо, когда он улыбнулся. Но в этот момент из леса выбежал Купер. Заметив Дарски, Лабрадор остановился. Он принюхался, издал приветливый лай, а затем ринулся к нему, радостно виляя хвостом, как будто встретил своего самого лучшего друга.
— Несчастный предатель, — пробормотала Джо.
Дрожа от холода, она направилась к главному зданию, чтобы принять душ и надеть сухую одежду. Лишь когда она согрелась и переоделась, Джо поняла, во что она влипла. На ее шее оказался еще один бездомный. Он был одинок и заносчив — и, пожалуй, стал совершенно ненужным осложнением в ее нелегкой жизни.
Адам… Она мысленно повторила его имя, вспоминая прикосновения его мускулистого тела под водой, о том, как темнели его глаза, когда он смотрел на нее.
Проклиная себя за свои собственные мысли, Джоанна быстро расчесала и собрала в косу пышные волосы и направилась к двери. Он может быть и Адам, но она не Ева. И это так же верно, как верно, то, что ад — это не рай.
Глава 3
Адам сделал в своей жизни немало сомнительных поступков. Но пожалуй, не многие из них повергали его в такое смятение, как решение остаться в пансионате «Тенистый уголок». Прошло уже несколько дней с того утра, когда он выудил некую Джоанну, которой следовало бы быть сержантом Тейлор, а он, перегнувшись через крыльцо домика номер 8 все пытался решить, что к чему.
Грызя ноготь, он в который раз убеждал себя, что остался здесь, потому что ему необходимо уединение, а не потому что ему понравилась рыжеголовая командирша, которая к тому же стала его временной хозяйкой.
Он здесь и не потому, что скрывается. Он никогда в своей жизни не скрывался. Ни от Вьетнама, ни от сотни гнусных назначений, ни от Энни. Это она сбежала — от него и от брака. И обе причины были вполне вескими.