Рей Осборн спустилась. Полуголый детина кивнул на койку напротив Ингрема и приказал:
– Садись, крошка, и ты тоже, Герман. Ингрем сел рядом с Рей, в душе проклиная себя за то, что опять оказался в дураках. Но ведь он и заподозрить не мог ничего подобного. На палубе, покрытой росой, не было даже следов. Очевидно, громила прочел его мысли, потому что усмехнулся:
– Мы так и решили, что вы вернетесь с утра пораньше, поэтому не выходили на палубу.
– Ладно, проехали! Что вам от нас надо?
– Кое-какая помощь. – Великан повернулся к миссис Осборн:
– Вы хозяйка, правда?
– Так я до сих пор предполагала.
– И вы притащили сюда Германа, чтобы помозговать, как вытянуть эту посудину из песка?
– А вам какое дело?
– Просто проверяю, крошка. Кажется, твой дружок нам пригодится.
– О чем это вы? – удивленно уставилась на него Рей Осборн.
– Он специалист, а мы нет. – Придерживая автомат громадной ручищей, он потянулся к полке на левой переборке, где был установлен радиотелефон, и включил приемник.
Потом достал пачку сигарет, вытряс оттуда одну и прикурил от кухонной спички. От этого громадного человека – таких великанов Ингрем до сих пор не встречал – исходила какая-то сокрушительная сила. Не зло, а именно могучая жестокая сила. На всем его облике лежала печать непоколебимой уверенности в себе. Грубое лицо не было отталкивающе безобразным, веснушчатая кожа облезла от загара, как у всех, кто не выносит солнца; светло-рыжие волосы поредели на макушке, обнажив усеянный веснушками череп, хотя ему вряд ли перевалило за тридцать. Одет великан был лишь в брюки цвета хаки, подвернутые до колен, и незашнурованные ботинки.
Второй мужчина, соскочив с койки, стоял в ее ногах, прислонившись к штабелю ящиков. Он оказался латиноамериканцем с худым лицом и мрачными карими глазами. На вид ему было чуть за сорок. Он запихнул за пояс брюк автоматический кольт сорок пятого калибра, похоже, предоставляя громиле играть главную роль в этом спектакле.
Рей оглянулась:
– А где еще один?
– О ком ты говоришь?
– О Патрике Айвсе.
– Никогда о таком не слышал, – ответил великан и с улыбкой обратился к латиноамериканцу:
– Карлос, список пассажиров у тебя?
– Он был здесь, – резко проговорила миссис Осборн, – зачем лгать? Ведь ялик с его одеждой и часами подобрали...
– А, так ты толкуешь о Холлистере.
– Его звали не Холлистер. Великан нетерпеливо отмахнулся:
– Кому интересно, как его звали? Он мертв, поэтому-то нам и нужен Герман.
Ингрем подумал, что его подвел собственный узкопрофессиональный взгляд на вещи. Яхту не сняли с мели потому, что некому было это сделать, а он не догадался о такой простой причине. Взглянув на штабеля ящиков, он наконец понял, почему украли “Дракона”. Раньше надо было додуматься.
– Куда вы направлялись? На Кубу? – , спросил он.
Великан покачал головой:
– В Центральную Америку.
– Вы не доплывете, даже если сниметесь с мели.
– Доплывем, не беспокойтесь.
– Что все это значит? – вмешалась Рей. – Чем набиты эти ящики?
– Оружием, – лаконично ответил Ингрем.
– Кончайте базар, – приказал великан. – Мы не собираемся тут с вами целый день болтовней заниматься. Нам еще и о самолете надо позаботиться. Глянь-ка, Карлос, где он сейчас.
Латиноамериканец обернулся и посмотрел в маленький иллюминатор:
– Все там же, приблизительно в миле отсюда.
– Носом к яхте?
– Похоже.
– Хорошо, это укладывается в схему, как говорит Лимис...
– Слушайте, – перебил его Ингрем, – не знаю, как вас по имени... Гигант рассмеялся:
– Мы что, позабыли представиться? Надо бы подождать, пока о нас не узнают в яхт-клубе. Я – Эл Моррисон, а он – Карлос Руис.
– Прекрасно, – сказал Ингрем, – но каковы ваши намерения относительно нас? Моррисон покачал головой:
– Именно это вы узнаете, если заткнетесь и послушаете, что я скажу. Ты вместе с цыпочкой выйдешь наверх, чтобы пилот тебя видел, но услышать никак не мог, даже если ты завопишь изо всех сил. Все там осмотришь, как полагается опытному специалисту, и вы вернетесь назад, вниз. Здесь ты по радиотелефону прикажешь ему возвращаться. Дескать, вы решили, что посудину можно вытащить из песка, поэтому вы остаетесь на борту, и ты сам приведешь ее в Ки-Уэст.
– А что потом? – спросил Ингрем.
– Как только он исчезнет из виду, начинаем работать. Тебя избираем вице-президентом по вопросам транспортировки.
Неужели он это всерьез, подумал капитан, совсем спятил малый.
– Слушайте, Моррисон, подумайте хоть немного. Автоматом махать – это одно, а... Моррисон бесцеремонно перебил его:
– Не выступай, нужен будет совет – обращусь к адвокату.
– Но мы не можем позвонить на самолет с этого телефона, у них разные частоты.
– Не морочь мне голову, Герман. Хоть я и не смыслю ни черта в судах, но уж о радио и самолетах кое-что знаю. Большинство амфибий здесь, на островах, работают на межсудовых частотах. Карлос, последи за ними, пока я кое-что устрою.
– О'кей, – ответил Руис. Он достал из-за ремня брюк пистолет. Моррисон прошел мимо них в носовую часть.
Даже в неуклюжих незашнурованных ботинках он двигался совершенно бесшумно.
– Ну, что скажешь, Руис? – подступил к нему Ингрем. – Хочешь провести остаток жизни в тюрьме из-за каких-то вшивых винтовок?
Тот пожал плечами:
– Моя не понимай англицки.
Моррисон окликнул Ингрема, Руис взмахом пистолета приказал им идти. Они поднялись по лестнице и оказались в кокпите, залитом ослепительным солнцем. Карлос следил за ними, стоя на лестнице так, чтобы его голова не была видна. Из чуть приоткрытого носового люка за фок-мачтой высовывался ствол моррисоновского автомата, поблескивая, как немигающий глаз. Ловко, подумал Ингрем. Если бы они остались внизу, Эвери мог что-нибудь заподозрить, а теперь для него дело выглядит так, что они не нашли ничего интересного в каюте и вернулись на палубу, чтобы осмотреть ее повнимательнее, прежде чем принять решение.
– Держись правее, – приказал Моррисон, – и не заходи за эти мачты. Только попробуешь прыгнуть в сторону, я прострелю ей колени.
– Он что думает, мы так и будем плясать под его дудку? – возмутилась Рей Осборн.
– Похоже на то, – согласился Ингрем.
– Вы не хотите хоть что-нибудь предпринять?
Он обернулся и посмотрел на женщину:
– Можете предложить что-то конкретное? Подчинившись приказу Моррисона, они двинулись вдоль правого борта. Капитан посмотрел на самолет, мирно покоившийся на блестящей воде в миле от них, как детская игрушка на зеркале. Но с таким же успехом он мог находиться в другой галактике. Теперь они перешли к левому борту за фок-мачтой и стали глядеть вниз, словно изучая дно.
– Что случилось с Холлистером? – спросил Ингрем.
– Утонул, – последовал из люка лаконичный ответ.
– Как?
– Пытался доплыть назад до яхты. Прыгнул с ялика, подумал капитан и спросил:
– А что он делал? Где это случилось?
– Да прямо здесь. Мы сели на мель ночью, а на следующее утро Холлистер сказал, что надо выгрузить оружие, чтобы облегчить яхту. Он взял ялик и поплыл вон к тому островку посмотреть, достаточно ли там сухо, чтобы оставить ящики. На обратном пути у него заглох мотор. Вода при приливе прибывала достаточно быстро, так что он начал отдрейфовывать. Тогда Холлистер разделся, прыгнул в воду и попытался идти и толкать ялик, но потерял под ногами дно и решил плыть. Ему не удалось доплыть до судна.
– Когда это случилось?
– Кажется, в воскресенье. Какая тебе разница? Теперь иди назад и запусти двигатель.
Они отправились на корму. Ингрем вошел в кокпит, панель управления двигателями находилась рядом с местом рулевого. Он включил зажигание и нажал кнопку стартера. С третьей попытки двигатель заработал, под кормой фыркнул выхлоп, и затем раздался ровный гул, который легко мог услышать пилот самолета. Идеи у Моррисона, может быть, и сумасшедшие, но в сообразительности ему не откажешь, подумал капитан.
– А теперь выключай, и идите вниз. Они спустились по лестнице и конвоируемые Руисом прошли в носовую часть каюты. В проходе между двумя каютами появился Моррисон с автоматом на плече. Он кивком указал на радиотелефон: