— Чего, я чувствую, между вами и дедом Архиповым, а, Федор Васильевич? — спросил Юрий, не обращая внимания на предостерегающие жесты Олега Викторовича за спиной старика.
— Ничего, просто ничего, — устало ответил тот.
Этот вопрос не давал Юре покоя, и он затормошил Олега Викторовича, когда тот вышел его проводить.
— Толком я сам ничего не знаю, Юра. До войны они и твой дед дружили. А потом пробежала между ними черная кошка, и с тех пор знать друг друга не хотят.
— Обидно, — сказал Юра, останавливаясь на тротуаре. — Деда Архипова я полюбил. И ваш тоже, вижу, правильный старик.
— Ты вот что, Юра: не говори Николаю Филипповичу, что был у нас, — попросил Олег Викторович.
— Это еще почему?
— Ну ладно, скажи, только не распространяйся о встрече с моим стариком, не задавай вопросов. Оба болезненно друг на друга реагируют, а я дорожу Николаем Филипповичем. Что между ними произошло, не наше внучачье дело.
— Ладно, Олег Викторович, промолчу.
Но данного слова хватило ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы дойти до квартиры Архипова.
Тот встретил Юру в легких спортивных брюках, майке, с паяльником в руке.
— Контакт в радиоприемнике барахлит, — пояснил он, обрадовавшись приходу Юры. — Проходи в комнату, я сейчас — чуть приберусь на кухне, чайку поставлю.
— Чаю не хочу, — отказался Иванников. — Я только что от Максименко, обедал у них, с Федором Васильевичем познакомился.
Николай Филиппович долго не появлялся, а когда наконец вошел в комнату, шаркая по полу тапками, Юру испугало его посеревшее лицо.
— И что он тебе говорил? — спросил старик, с трудом подходя к столу, за которым сидел гость. — Ты ведь, вижу, с вопросами пришел, не просто проведать.
Юрий смутился.
— Почему ты не все рассказал о том бое?
— Я рассказывал все, что имело отношение к твоему деду.
— Что между тобой и Федором Васильевичем?
— Он тебе говорил?
— Нет.
— Ну так если два старика не хотят, чтобы кто-то третий лез в их отношения, мне кажется…
Николай Филиппович говорил медленно, после каждого слова останавливался передохнуть.
Понял, деда, — тихо сказал Юра. — Не буду.
Каждый человек, по мне, должен знать свой род. Особенно если им гордиться следует. Ты не очень-то раньше интересовался своей родословной, поэтому я рассказал тебе о последних минутах деда. Захочешь — расскажу все, что сам знаю о его жизни.
Архипов тяжело вздохнул, сжал пальцы. На лбу, изборожденном морщинами, пролегла новая глубокая складка.
Допоздна засиделся Юра в тот вечер у Николая Филипповича, слушая, как дружили и воевали три друга, три рабочих с тракторного. И только одного не узнал — почему поссорились Архипов и Максименко.
При расставании Юра спросил:
Ты, деда, когда нас судили, помнится, на пенсии был. Почему сейчас работаешь?
А для кого мне дома сидеть? Раньше, считал, Валерке помогаю, а когда его посадили, места себе не находил. Одиночество, особенно и старости, тяжелая штука. А тут как раз завод расширять стали. Вот и вернулся на работу, к людям.
Глава IV
«СЛУШАЕТСЯ ДЕЛО…»
Осуществление прав и свобод неотделимо от исполнения гражданином своих обязанностей.
Гражданин СССР обязан соблюдать Конституцию СССР и советские законы, уважать правила социалистического общежития, с достоинством нести высокое звание гражданина СССР.
(Статья 59 Конституции СССР)
…В современных условиях… особое значение приобретают строгое соблюдение принципов коммунистической морали и нравственности, преодоление вредных привычек и пережитков, прежде всего такого уродливого явления, как пьянство, злоупотребление спиртными напитками.
(Постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма»)
…Главное в работе товарищеских судов — предупреждение правонарушений, воспитание людей путем убеждения и общественного воздействия, создания обстановки нетерпимости к любым антиобщественным поступкам…
(Статья 1 Положения о товарищеских судах)
Как только Иванников показался в воротах, Корнилов, расхаживавший возле цеха, направился прямо к нему. Юра поспешил распрощаться с ребятами: представлять Семена не хотелось.
Привет ветерану зеленой беседки, — радостно поздоровался Корнилов.
Уж не облобызаться ли собрался? — грубовато охладил его Юрий и поморщился, увидев спешившего к нему Суворова. «Этого еще не хватало», — рассердился он, не успев сообразить, как побыстрее расстаться с Сенькой или спровадить ненужного сейчас Мишку.