Зачем ему понадобилось меня спаивать? — скорее себе, чем Суворову, задал Юра вопрос.
Миша пожал плечами.
Л о чем говорили, когда я отключился?
Да так, ни о чем, соврал он.
…В понедельник перед обедом к Иванникову подошел Максименко и спросил:
— Что с тобой стряслось в пятницу?
— Ничего, а что? — В голосе Юры неуверенность и настороженность. Он специально пришел на работу пораньше, чтобы не встретиться с Ильиной, и вдруг нежданно-негаданно такой вопросик.
Чем он вызван, понял в обеденный перерыв, увидев на доске приказов объявление, что после смены состоится товарищеский суд. Повестку дня можно было не читать: рядом висела «молния» с броским заголовком: «Они позорят наш коллектив». Под ним карикатура: трое развалившихся пьяниц.
Честно говоря, после разговора с Мишей Юра успокоился, радуясь, что все обошлось и на работе ничего не узнают.
Стыдно немного перед Валентиной и Надей.
Но свои девчонки, посмеются и забудут.
А тут на тебе…
Пока он мучился не столько угрызениями совести, сколько предстоящими неприятностями, его разыскали Корнилов и Суворов.
По всему цеху, столовке гоняем, а он прохлаждается в курилке, — набросился на него Семен. — Что делать-то думаешь, алкаш?
Каяться, бить себя в грудь, обещать. Что еще остается?
— Твое дело. Только бери на себя, нас с пацаном не путай. Тем более я не ваш.
— Как так на себя? — не понял Юрий.
Очень просто. Нас с Мишкой никто не засек. А всю кашу девчата заварили, вот и разбирайся с ними. Тоже мне спасительницы: сначала от милиции отбили, под белые ручки спать уволокли, по дороге мне в нос заехали, а теперь на доску вывесили.
_???
Не делай глупый вид. Валька в товарищеский суд стукнула, а Надька нас разрисовала. Я доподлинно выяснил.
Врешь? — вскочил Иванников и двинулся на Корнилова.
Но, но, только без рук, — отступая, предостерег тот.
Семен спиной открыл дверь и наткнулся на входившего Максименко. Хотел незаметно проскочить, но стоявший за бригадиром Белов схватил за ворот рубашки, развернул и швырнул за себя.
В курилке собралась вся бригада, кроме Архипова.
Юрий напряженно наблюдал, как все степенно рассаживались, не спеша закуривали.
Ну, — не глядя в его сторону, первым нарушил молчание Выпалов.
Иванников опустил голову.
Никто из нас в таком виде в «молнии» не красовался, — бросил Веточкин. — И смотри в глаза, когда с тобой рабочий класс говорит, — но повышая тона, потребовал он.
Юрий поднял голову.
Только создали бригаду — и такой позор, — укоризненно покачал головой Максименко.
При чем здесь бригада? — тихо выдавил Иванников, глядя себе мод ноги. Я пил, мне и ответ держать.
— Ты не сам по себе, а член бригады. Ты за нее в ответе, она за тебя, — спокойно сказал Белов. — И мало сам напился, еще и ученика сманил.
— Никто меня не сманивал! — выкрикнул Миша. — И я, если хотите, там вообще не был. Напраслину на меня в «молнии» возвели.
— Что? — задохнулся от негодования Веточкин, но Максименко не дал увести разговор в сторону.
— Ты, Суворов, помолчи. С тобой особый разговор будет. Так отвечай, Иванников.
— Виноват, ребята. Первый раз.
— А дальше? — спросил Белов.
— И последний.
— Это рабочее слово или листок на ветру?
— Слово.
— Мы не ради пустого любопытства спрашиваем, — снова заговорил Вывалов. — На суде у бригадира спросят мнение. Поэтому надо подумать заранее. Тебя ведь сегодня легче выгнать, чем оставить. А вылетишь из нашей бригады — желающих подобрать не найдется.
Закончил разговор Максименко:
— Все, что не досказали, услышишь на суде. Сейчас только прелюдия. Но больше ни того, ни другого — запомни, Иванников, — не будет. Силком тебя к нам никто не тащил и удерживать не собирается. Обидно, конечно, ты, как говорится, пришелся ко двору. Но если еще что, не жди поблажек и «по собственному желанию» уйти не рассчитывай. А теперь бегом в столовую: обед стынет. На нашем столе найдешь.
— Не хочу. В рот не полезет.
Ну! — И Белов подтолкнул в спину.
Иванников не заставил второй раз просить и выбежал из курилки.
— А теперь, Суворов, давай с тобой разбираться…
На пороге столовой Юра нос к носу столкнулся с Надей.
Не глядя на нее, прижался к косяку двери, уступая дорогу, но Надя остановилась.
У меня есть минутка, пойдем, посижу, пока есть будешь.
Деваться некуда, и Юрий направился к столу, за которым закрепи лось название «максименковский».