И следом запись об объявлении благодарности за добросовестную Фоту по уборке территории.
Юрий удивился тогда упавшему с неба поощрению. А оказывается, о не что иное, как изменение педагогического подхода. Правда, на пользу оно не пошло: вскоре он получил два взыскания подряд, и оба за драки.
И снова запись, вызвавшая смех:
«Не могу же я, в самом деле, закрывать глаза на нарушения и поощрять мыльные пузыри, которые он искусно пускает в туалете через катушку».
Тетрадь толстая, до утра все равно не осилить, поэтому стал читать через строчки, потом пропускал целые страницы, лишь на некоторых задержиная внимание и все больше удивляясь, с какой скрупулезностью разбирает его воспитатель.
«Вчера наконец выбрался к Иванникову домой. Застал мать.
В квартире не богато, но все необходимое есть, чистенько и опрятно. Узнал от Ольги Александровны, что с мужем она развелась вскоре (еле рождения сына. Причина распространенная: пьянство отца. Юра о не знает.
Зашел дед Юриного подельника Валерия Архипова. Принес почить Ольге Александровне письмо внука. Я послушал. Видно, неглупый парень. Во всяком случае свое положение оценивает здраво и не ропщет.
Попили вместе чаю, разговорились. Оказалось, что Николай Филиппин раньше Юру и Ольгу Александровну не знал, хотя много лет жили в одном доме. На суде случайно услышал ее девичью фамилию, и подтвердилось, что мир тесен: с отцом Ольги Александровны, Александром Калиновичем, Николай Филиппович работал в одном цехе тракторном заводе, дружил еще до войны, а потом вместе в народном ополчении защищали Ленинград. В конце лета 1941 года в одном из первых боев Юрин дед погиб.
Старик Архипов понравился мне немногословном и рассудительностьо. Объяснил ему и Ольге Александровне ситуацию с Юрой. Договорился с замполитом и очередное свидание с матерью и дедом предоставил Иванникову не в общем зале, где разделяет отекло и разговор идет по телефону, а в споем кабинете…»
Юра отодвинул дневник и попытался вспомнить, что бабушка, когда была жива, рассказывала о деде. По, кроме того, что тот пропал без вести на фронте, на память ничего не приходило. Был дед рядовым солдатом, орденов и медалей после него не осталось. В семейном альбоме сохранилось несколько старых фотографий, но лица он не помнил.
И теперь путь ему держать туда, где работал дед: завтра в канцелярии имеете с паспортом вручат и направление на тракторный завод. Даже цех известен. Об этом шеф позаботился.
Три года назад обком комсомола взял шефство над их колонией н и традицию вошли «дни районов». Каждый месяц приезжали комсомольцы какого-нибудь района города, проводили общие собрания, имеете с колонистами давали концерты художественной самодеятельности, устраивали спортивные соревнования.
Когда приехали комсомольцы из района, где жил Иванников, иге проходило по заведенному ритуалу, а в конце высокий парень спросил:
Кто Иванников?
Юра, как положено, встал по стойке «смирно».
Пойдем поговорим.
Это было что-то новое. Не общая беседа, а разговор один на один.
Так Юра познакомился с Олегом Максименко, водителем-испытателем с тракторного завода.
Олег ему понравился, но не верилось, что нужен такому парню осужденный за преступления шкет.
«Галочку поставит— и будь здоров», — думал Иванников, провожая шефа до ворот.
Однако Максименко вскоре появился снова и с тех пор зачастил.
Как то Юра спросил Олега:
А я могу стать водителем-исиытателем?
Можешь, — ответил тот. — Только не сразу. Для этого надо пройти обучение на курсах при заводском ДОСААФ, получить удостоверение тракториста-машиниста широкого профиля.
Долго учиться?
Сначала — полгода, потом — всю жизнь. Ведь мы не просто гоняем трактор, а испытываем его, выявляем и устраняем дефекты. Значит, машину надо знать как свои пять пальцев.
Да-а, расстроенно протянул Юра.
Если действительно хочешь стать водителем-испытателем, не трать зря время, хоть по книжкам изучай трактор. Освободишься — иди работать у нас слесарем механосборочных работ. Параллельно поступишь на курсы. Было бы желание.
В следующий раз Максименко привез литературу по вождению и устройству трактора, справочник по обнаружению и устранению неисправностей, и Юрий засел за книги.
Однажды Иванников спросил напрямик:
А тебе, Олег, если по честному, какая корысть от этого?
Тот усмехнулся:
Есть, и не одна. Мой дед, Федор Васильевич, вернулся с войны инвалидом. Для него делом долга перед павшими товарищами стало поднимать их детей. По такому же принципу подбирал учеников и мой, Виктор Федорович. Теперь мой черед.