Тем временем девчонка выбирается из машины и протягивает мне страховой полис. Пару секунд рассматриваю фирменную бумажку в тонкой руке, потом выхватываю ее из дрожащих пальцев и быстро пробегаюсь по ней глазами.
— Нормально все будет, не паникуй, — удовлетворенно произношу я. — Фотографии повреждений на телефон для страховой компании сделай. ДПС ждать не будем. Там пара царапин на двоих.
В выразительных серых глазах мелькает облегчение, а бледность незнакомки сменяется здоровым румянцем. Она торопливо достает мобильный и делает несколько фотографий, а я бросаю взгляд на часы.
Отец мне голову оторвет.
— Ладно, нечего тормозить движение, — бросаю насмешливо. — Внимательнее будь на дороге.
Она хмурит брови и, кажется, впервые собирается возмутиться.
— Внимательнее надо быть не только мне, — говорит она вдруг поучающим тоном школьной учительницы. — Вы едва на красный свет не вылетели. Учитывая движение на этом перекрестке, царапинами на бампере вы бы не отделались.
Я прищелкиваю языком. Она, конечно, права, но не этой малышке учить меня вождению.
— Может быть, я вам деньги должна? — выпаливает Лолита, когда я отворачиваюсь от нее и иду к своему внедорожнику.
Если честно, немного удивлен. Вряд ли хоть раз в жизни я оказывался в ситуации, когда девушка предлагала мне деньги, скорее наоборот. Нехотя оборачиваюсь и зависаю — малышка обхватила себя руками, отчего ее сочная грудь призывно выпятилась вперед и стала заметна соблазнительная ложбинка. Не видел бы бесхитростное выражение ее лица и растерянность в глазах, подумал бы, что нарочно так делает, рассчитывая на продолжение знакомства.
— Нет, Ло, деньги ты мне не должна, — говорю снисходительно, с трудом отводя глаза от выреза на ее блузке. — Садись в машину и поезжай. Дрожать только прекрати.
— Ло? — переспрашивает она в замешательстве.
Я криво усмехаюсь и запрыгиваю в салон. Лолита, конечно, хороша в своем смущении, и в другой ситуации я бы непременно узнал ее поближе, но у меня двадцать минут, чтобы отец меня не четвертовал.
Через двадцать шесть минут я подхожу к кабинету. Подмигнув молоденькой секретарше Леночке и услышав от нее: «Он вас ждет», коротко стучу в дверь и, не медля, захожу внутрь.
— В чем срочность, пап? — теперь, когда я удобно устроился в кресле и откинул все еще гудящую голову на высокую спинку, я готов выслушать его претензии.
Критично осмотрев мои видавшие лучшие времена джинсы и футболку с неприличной надписью, отец в типичной для себя манере складывает руки на столе и подается вперед всем телом, прожигая меня взглядом.
— Мне нужно, чтобы ты женился.
В первое мгновение я уверен, что ослышался. Вчера я, возможно, перебрал с виски, а потом попал в аварию. Ничего удивительного, что разум выкидывает такие фокусы. Немного успокоив себя, сглатываю слюну, но отец продолжает смотреть на меня с абсолютно серьезным выражением, в котором нет ни капли юмора.
— Женился? — переспрашиваю я.
Он кивает. То есть, это точно не шутка.
— Я даже ни с кем не встречаюсь, — напоминаю я растерянно.
Лика не в счет. Она красивая и у нас с ней отличный секс, не больше. С женой нужно разговаривать, а она глупа как пробка.
— Жену я тебе выбрал, — говорит отец.
Похмелье как рукой снимает, и я вдруг ощущаю странное дребезжание в желудке.
— Выбрал?
— Дочка Владислава Воронина, замминистра энергетики, — и до того, как я успеваю возразить, добавляет. — Этот брак откроет для нашей компании и для тебя в частности совершенно новые перспективы.
— Ты сейчас серьезно? — спрашиваю я, все еще надеясь, что это глупый розыгрыш с его стороны.
— Абсолютно. Остепенишься, успокоишься, станешь председателем совета директоров холдинга.
У меня даже рот открывается от нового потрясения. Повышения до председателя я добивался два года, с тех пор как вернулся из Штатов. Хотел инноваций, современного подхода к ведению бизнеса, но неизменно натыкался на предрассудки кучки упертых старообрядцев, которые сидели на тепленьких местах и не воспринимали молодого юнца, приехавшего из-за бугра. В конце концов, я так устал биться с ними, что стал подумывать о смене дислокации и строительстве нефтяной карьеры вдали от России и семейной компании.
Мое красноречивое молчание, очевидно, полностью устраивает отца.