— Если нужна будет помощь с оформлением сделки — дай знать, — деловито произносит Андреев. — У меня есть юрист, который специализируется на подобных делах.
Они обмениваются крепким рукопожатием, и Алекс вновь разворачивается ко мне.
— Было приятно познакомиться, Влада. Я желаю вам обоим счастья.
Наверное, это выпитое вино, которое притупляет мой разум, но в ответ на это абсурдное пожелание у меня вырывается недоверчивый смешок. Счастья? С Андреевым? Сейчас я настолько беспечна, что почти готова высказать все, что думаю о нем и нашем смехотворном браке.
Не успеваю я и рта открыть, как тяжелая рука Максима обвивается вокруг моей талии, как бы предупреждая следить за своими словами. Наши глаза встречаются, но разгадать его чувства по выражению лица или поведению кажется мне невозможным. И все же, странным образом, мой порыв к откровенности тут же сходит на нет.
Как только мы покидаем ресторан, я демонстративно скидываю с себя мужскую руку, и самостоятельно иду к автомобилю. Если на людях я и связана по рукам и ногам унизительным брачным договором, то наедине никто не заставит меня терпеть чуждые мне прикосновения.
Максим щелкает кнопкой на брелке и машина, пискнув, открывается. Хватаюсь за ручку, испытывая предательское головокружение. Все-таки, последний бокал был лишним. Понимаю это, когда неуклюже взбираюсь на пассажирское сидение внедорожника, едва не тыкаясь лицом в кожаную обивку кресла. Да, алкоголь помог мне расслабиться, но терять бдительность рядом с таким как Андреев — это ошибка. Ну, почему я сначала делаю, а потом думаю?
К счастью, мой спутник никак не комментирует мое состояние, и, стоит мне пристегнуться, спокойно выводит автомобиль с парковки.
Это лишнее, но я не удерживаюсь от искушения и бросаю на Андреева взгляд украдкой. В сумерках, окружающих автомобиль, и желтых вечерних огнях черты его лица, повернутого ко мне в профиль, кажутся резче и выразительнее. Внезапно я вспоминаю то самое первое впечатление, которое он произвел на меня, когда наши автомобили столкнулись. Я тогда подумала, что не встречала человека более привлекательного. И дело было даже не во внешности — не она, а природный магнетизм Андреева потряс меня тогда до глубины души.
От необъяснимого волнения тонкие волоски на моих руках и затылке становятся дыбом, и я вдруг ощущаю, что становится трудно дышать,
Влада, да что с тобой такое?
Откинувшись на удобную спинку, отворачиваюсь от Андреева к боковому окну и прикрываю глаза. Мне тепло и уютно. И, несмотря на то, что на часах всего лишь семь вечера, хочется спать. Это все нервы: с тех пор как Максим бесцеремонно ворвался в мою жизнь неделю назад я так плохо сплю. Неудивительно, что сейчас мне больше всего хочется добраться до уединения своей комнаты и положить голову на подушку…
Кто-то касается меня. С бешено колотящимся сердцем резко распахиваю глаза и выпрямляю спину. Взгляд с трудом фокусируется на лице Андреева в опасной близости от моего лица, а разум отмечает тяжесть его руки на моем предплечье.
Господи, неужели я заснула?
— Приехали, — просто говорит Максим.
До меня доносится легкий мятный запах его дыхания. В смущении отвожу глаза и смотрю на какую-то точку на бетонной стене подземной парковки.
— Извини, я не заметила.
Щелчок отстегиваемого ремня безопасности заставляет меня вздрогнуть. Я делаю то же самое и тянусь к ручке двери. Сейчас я настолько выбита из колеи, что мне хочется как можно скорее выбраться из замкнутого пространства машины.
Вцепившись в лямки рюкзака так сильно, что белеют костяшки пальцев, я торопливо иду к лифту. Все это время Максим наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц.
— Ты боишься меня? — внезапно спрашивает он, нахмурив брови.
— Я тебя не знаю.
Нажав кнопку нужного этажа, он оборачивается ко мне и пытливо вглядывается в лицо. Под его пристальным взглядом я отхожу от него ровно настолько, насколько позволяет кабина лифта, и скрещиваю руки на груди в попытке отгородится от его тягостной и одновременно странно тревожащей близости.
— В моих планах касательно тебя нет ничего плохого. Тебе не нужно меня бояться, — мягкий тон, которым Максим произносит эти слова, неожиданное проявление человечности после целого дня приказов и отстраненности, почти прорывают мою оборонительную броню. Почти, потому что я хорошо знаю, что таким как Андреев доверять нельзя.
— Правда? — даже не пытаюсь скрыть скепсис в своем голосе.