— Нижний слева, — лениво сообщает мне голос из-за спины. — Доброе утро.
Я подпрыгиваю от неожиданности, и оборачиваюсь. Как у Андреева получается уже который раз подкрадываться так незаметно и заставать меня врасплох?
Вот и сейчас он стоит, небрежно опираясь плечом на дверной косяк. На нем уже знакомые мне спортивные штаны на бедрах и голубая футболка с надписью Surf. Ноги босые. Волосы все еще влажные после душа. Выглядит он свежим и отдохнувшим. Вот кто точно не страдал бессонницей.
Не утруждая себя ответом, я лезу в указанный им ящик и достаю небольшую плоскую сковородку. Молча ставлю ее разогреваться на плиту и вновь помешиваю тесто, внимательно разглядывая бледно-желтую массу. На самом деле, тесту лучше дать отдохнуть, но мне же нужно чем-то занять себя, чтобы не смотреть на Андреева.
— Когда привезли продукты? — интересуется он.
— Только что, — холодно отрезаю я.
— Собираешься дуться? — оценив мое настроение, он усмехается.
— Я не дуюсь.
— Еще как дуешься. Но не стоит обижаться на правду. Мне казалось, ты выше этого.
Несмотря на абсурдные слова, выражение лица Максима остается невозмутимым.
— Интересно, что ты считаешь правдой?
— Я хочу тебя. Тебя влечет ко мне. Секс между нами неминуем, — говорит он абсолютно спокойно.
— Ты себе льстишь, — задыхаясь от негодования, бросаю я.
— Да ну? Может я подойду сейчас к тебе, и мы посмотрим кто из нас себе льстит? — предлагает он с раздражающей улыбкой.
— Держись от меня подальше! — в сердцах бросаю ложку на стол. — Это беспредметный разговор.
Сковорода нагревается, и я ставлю миску с тестом на столешницу рядом с плитой.
— Какие у тебя планы на сегодня? — буднично спрашивает Андреев, присаживаясь на стул за барной стойкой.
Я стою к нему спиной, но точно знаю, что он смотрит на меня — знакомое покалывание в районе лопаток сложно с чем-то спутать.
— У меня сегодня съемка, — говорю я, заливая тесто на сковородку. — К трем я уеду.
Тишина за моей спиной чересчур многозначительна, чтобы ее можно было не замечать.
— Кажется, я предупреждал, что не потерплю, чтобы ты снималась у того парня, — произносит Андреев буднично.
— Он не тот парень, а Константин Фролов — очень известный и уважаемый фотограф, — едко огрызаюсь я. — Это раз. Два — я сегодня работаю не с ним, съемка была запланирована задолго до его возвращения. Три — не тебе указывать мне, с кем мне работать, а с кем нет.
— Если ты думаешь, что здесь есть место обсуждению, должен сразу тебя разочаровать, — отвечает он своим тихим голосом, от которого у меня слабеют колени.
— И что это должно означать? — чувствуя, как внутри закипает негодование, я разворачиваюсь и встречаюсь с холодным взглядом зеленых глаз.
— У тебя блинчик подгорит, — замечает Максим насмешливо. — Что это должно означать, я объяснять не буду. Ты сама все понимаешь, а я терпеть не могу повторяться.
И словно здесь вообще нечего обсуждать, он проходит вглубь кухни и включает кофеварку.
— Ты будешь чай или кофе? — спрашивает он спокойно.
Я едва удерживаюсь от того, чтобы не грохнуть сковородкой о плиту.
— Ничего.
— Так уж и быть, сделаю для тебя кофе.
Завтрак проходит в ледяном молчании. После я убираю за собой посуду и ухожу в комнату. К счастью, Максим даже не пытается меня задержать.
До съемки еще много времени, а мне нужно подготовить доклад для университета. Поэтому несколько часов я провожу за компьютером, выстраивая логику повествования. Потом принимаю душ и одеваюсь. Наносить макияж и укладывать волосы перед съемкой — дело неблагодарное, так что в час дня я выхожу в коридор с абсолютно голым лицом, одетая в удобный спортивный костюм.
Когда я присаживаюсь у входной двери, чтобы зашнуровать кроссовки, из комнаты, в которой расположен домашний спортивный зал, появляется Андреев. Даже в майке мокрой от пота и свободных шортах он выглядит настолько привлекательно, что мое сердце пропускает удар, а пульс начинает бешено биться в висках и горле.
— Уходишь? — его взгляд задерживается на моем лице.
— Я же говорила, — медленно произношу я, не узнавая собственного голоса.
— Что это за съемка, Влада? — его тон беспечен, но взгляд тяжелый.
Я упрямо молчу.
— Если ты не скажешь, мне не составит труда выяснить, но я бы этого не хотел, — говорит он.
Почему-то я знаю, что так и будет, и все же продолжаю сопротивляться. Никогда не считала себя гордячкой, но уступить ему так сложно. Пока я думаю об этом, Андреев сокращает расстояние между нами. Я как раз заканчиваю зашнуровывать кроссовок и выпрямляюсь в полный рост.