— Максим…
— Я знаю, — бормочет он сипло, нависая надо мной. — Я знаю.
Зато я не знаю, когда он успел снять футболку и…
О, Господи.
Я чувствую его интимное прикосновение между бедрами и столбенею. Меня впервые охватывает паника, я вцепляюсь в его плечи, не понимая, что собираюсь делать — отталкивать или прижиматься к нему ближе. Но в итоге не успеваю сделать ни того, ни другого.
Я вскрикиваю, когда наслаждение за долю секунды сменяется жгучей болью, и инстинктивно пытаюсь отстраниться, но Максим делает это даже раньше.
— Влада, — рычит он. — Ты?…
Смаргивая болезненные слезы, я отвожу глаза.
— Смотри на меня! — сильные пальцы обхватывают мой подбородок и заставляют встретиться с тяжелым сверкающим взглядом. — Почему ты не сказала?
— Что бы изменилось?
— Я бы был осторожнее, — говорит он мрачно, но в его голосе отчетливо слышны растерянные ноты.
— Если ты собираешься обсуждать это сейчас, отодвинься от меня, — мой голос предательски дрожит. — Я хочу уйти.
— Нет, Влада, — почти с нежностью шепчет он. — Мы не закончили.
— Я закончила.
Улыбка, столь же дерзкая, как и он сам, озаряет его резкие черты.
— И ты не закончила.
Максим склоняется надо мной и нежно касается губ. Этот поцелуй совсем другой: теплый, чувственный, нежный, не требующий, а молящий об ответе…
Подцепив край толстовки, Максим помогает мне стащить ее через голову. Теперь я абсолютно обнажена, и нас совсем ничего не разделяет. Сердце ускоряет свой ритм, кровь быстрее несется по жилам, побуждая окаменевшее тело реагировать на умелые прикосновения.
Несмело провожу ладонями по его спине, наслаждаясь рельефом твердых на ощупь мышц, спускаюсь вниз до поясницы, развожу в стороны, вновь поднимаюсь вверх.
Его глухой стон — моя лучшая награда. Максим уверенно обнимает рукой мой ягодицы и приподнимает. Я обхватываю его ногами и мертвой хваткой цепляюсь за плечи.
— Расслабься, — просит он, целуя мою грудь. — Ты мне доверяешь?
Мои глаза в изумлении распахиваются, утопая в сияющей зелени его глаз. И вдруг я с удивлением понимаю, что мне поразительно легко ответить на этот вопрос.
— Я тебе доверяю, — говорю я, вскрикивая, когда Максим одним стремительным движением проникает в меня, окончательно и бесповоротно делая своей.
Глава 30
Я просыпаюсь на рассвете, ощущая непривычную ломоту во всем теле. Неяркий утренний свет сочится сквозь прозрачные шторы, а сонную тишину нарушает лишь негромкое сопение за спиной, которое я никак не ожидаю услышать.
Я задерживаю дыхание. Воспоминания о прошедшей ночи обрушиваются на меня обжигающей волной, вместе с ними стремительно потеют подмышки, просыпается ноющая боль между бедер, а грудь наливается и становится невероятно чувствительной.
О, Господи! Что я натворила?
Это ведь даже не моя комната и не моя постель, к которой я привыкла за неделю! Неужели бесстыдное существо, так легко позволившее себе упасть в омут похоти, — это я? Я, которая чуть больше двух недель назад даже не знала о существовании Максима Андреева и строила планы по завоеванию совсем другого мужчины?
Проглотив беззвучный стон, я зажмуриваюсь. Нет, я вовсе не ощущаю себя жертвой ситуации — напротив, едва ощутимая боль в теле отзывается в душе сладким трепетом и дрожью возбуждения. Никогда в жизни я не думала, что секс может быть таким. Что может быть настолько хорошо. Что мужчина может брать и отдавать в абсолютно равной пропорции, заботясь в первую очередь об удовлетворении женщины.
При воспоминании о том, что и как делал Максим с моим телом прошлой ночью мои губы мгновенно пересыхают, и я облизываю их. Нужно как можно скорее уйти отсюда и успокоиться, но как это сделать, если я даже пошевелиться боюсь, чтобы нечаянно не разбудить Андреева?
Осторожно приподнимаю одеяло, краснея от собственной бесстыдной наготы и приподнимаюсь. Бросаю взгляд на Максима украдкой. Хвала небесам, он спит: мужественное лицо совершенно спокойно и расслабленно, а широкая грудная клетка ритмично вздымается.
Медленно спускаю на пол сначала одну ногу, потом другую, намереваясь тихонько встать и скрыться в своей комнате, но меня останавливает мягкое:
— Доброе утро, — которое доносится из-за спины.
Моя кожа стремительно покрывается мурашками. Кровь приливает к щекам. Судорожно стискиваю одеяло пальцами и тяну его на себя, пытаясь прикрыть наготу.
— Я все успел рассмотреть, — с раскатистым смешком произносит Максим. — И остался в абсолютном восторге. Для смущения немного поздно.