В первое десятилетие советской власти угасшая было во время Первой мировой войны «кулачная традиция» возродилась с небывалой удалью. Бои собирали до полутора тысяч человек! После 1917 года часть рабочих переселилась с фабричных окраин в центры городов, занимая квартиры «буржуев», туда же переместился и кулачный бой. В первые годы Совдепии этот обычай так распространился, что Петроградский губком РКП(б) в феврале 1923 года был вынужден принять специальное решение об искоренении кулачных боёв. Но они всё равно продолжались.
Георгий Андреевский в книге «Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху» сообщает: «Со временем из-за того, что власти не поощряли этот вид развлечения, драчуны стали выбирать для боёв более укромные места. Например, 28 января 1923 года на железнодорожных линиях между Александровским (Белорусским) и Савёловским вокзалами сошлись в кулачном бою жители Ямской слободы и Сухаревского рынка. Участвовало до тысячи человек. Главную силу дерущихся составляли ломовые и легковые извозчики… Когда драка была в самом разгаре, нагрянула милиция, потребовала прекратить побоище, но на неё никто не обращал внимания. Правда, кто-то рявкнул: “Вас, что ли, бьём, уходите, пока целы!” — и снова полез в драку. Утихать бой стал лишь после того, как милиционеры открыли стрельбу. Ещё 7 марта 1926 года, в Прощёное воскресенье, кулачный бой должен был состояться у Бабьегородской плотины, но конная и пешая милиция его быстро пресекла».
Такие бои являлись отличной школой для «хулиганского сословия». В них вырабатывались не только стойкость, умение принимать и наносить удары, но и жестокость, презрение к здоровью и жизни противника. С кулачными боями прямо связан рост хулиганства. На это указывает единый ареал распространения обоих явлений — рабочие окраины, кварталы, улицы.
Ещё раз подчеркнём: с начала XX века и особенно в первые советские десятилетия кулачный бой вновь становится безжалостным и кровавым. Александр Дым в работе «Насилие.ру» рассказывает: «Уже в начале XX века (демографический взрыв!) отмечают ужесточение драк: появление перчаток с утяжелителями, разного рода кастетов, дубин и т. п. …упоминается также использование ножей и огнестрельного оружия». Автор анализирует задиристые куплеты «под драку», которые пели деревенские парни: «Тексты происходят из Ярославской, Тверской, Олонецкой, Архангельской губерний и Псковско-Новгородского региона. Раны упоминаются в 60 текстах. Из них в 30 — раны в голову, 7 — в лицо (в “морду”, глаз, ухо и зубы), 1 — в горло, 5 ранений в грудь, 2 — в живот, 9 — без точной локализации (но характерны мотивы разъятия тела: “Нас избили, изорвали”, “Пусть меня побьют, порежут, на капусту иссекут”)».
Приведём в качестве иллюстрации примеры из песен «под драку»:
То есть рассуждения о «милосердных правилах» и табу на удары по голове в XX веке выглядят анахронизмом. При этом Александр Дым оправдывает драчунов: «Ранение в голову, кровь на голове воспринимались как сигнал к окончанию драки. Ударить в грудь — в душу — считалось излишней жестокостью; целились чаще в голову, в зуб, в лицо… Были специальные приёмы и орудия, нацеленные на нанесение максимального эстетического ущерба. В Печорском районе Псковской области использовали в драках холщовый мешочек с песком; раскрутив его, целились противнику в глаз, причем своеобразный шик требовал, чтобы выбитый глаз повис на мешочке». Глаз, болтающийся на мешочке, — несомненно, высшая степень проявления гуманизма…