— Не видно марксистского подхода. Ведь совершенно ясно, что всё нужно пускать: и портреты, и статьи, и исповеди… Давайте рассуждать так: речи этих ударников по радио передавались? (Смирнов кивнул головой.) О том, что эти люди перековались, знает, можно сказать, весь мир. О том, что они сегодня ночью проворовались, даже и в Медгоре знает только несколько человек. Для вселенной эти дяди должны остаться святыми, блудными сынами, вернувшимися в отчий дом трудящихся СССР. Если вы не пустите их портреты, вы сорвёте целую политическую кампанию».
Разумеется, кампания не была сорвана…
Вообще же влияние тотальной пропаганды сталинского социализма нельзя сбрасывать со счетов. Изо дня в день — на собраниях, в газетах, по радио, в кино, в общественных местах — везде шла речь об индустриализации, грандиозных успехах строительства, торжестве социализма и скором достижении всеобщего благоденствия — надо только немножечко подналечь, из последних сил, ну через «не могу»! Счастье-то вот оно, рукой подать…
Непрерывная обработка сознания приносила плоды. Трудовой энтузиазм и нечеловеческое напряжение сил, с которыми трудились люди Страны Советов, — вовсе не миф. Иностранные рабочие часто не выдерживали такого темпа. Один из строителей Кузнецка рассказывал: «Жили мы на Нижней колонии, в бараке № 14… В мае 1931-го нас перебросили на кладку коксовых печей. Кладка здесь сложная, — из наших каменщиков никто на такой не работал. Здесь работали французы, и они дали норму 0,5 тонны… Но когда я подсчитал, то понял, что какая бы ни была сложная работа, а тонну-то уж сделать можно. Мы выдвинули тонну. Французы косились на нас, считали чудаками и сердились, особенно когда мы ещё новый встречный выдвинули — 2,2 тонны. Потом мы и эту цифру перекрыли, давая 3,8 тонн… Французы несколько раз бросали работу и со злостью уходили, потому что не успевали за нами смотреть… В конце концов французы удрали, уехали насовсем, и цех мы построили без них».
А уж в лагерях массовой обработке сознания зэков уделялось огромное внимание. Здесь напряжённо работали так называемые КВЧ (культурно-воспитательные части) и КВО (культурно-воспитательные отделы). Вот хотя бы КВО Ухтпечлага. Эта лагерная структура ведала школами спецпосёлков, профтехникумом, соцсоревнованием и ударничеством среди лагерников, их культурным обслуживанием. В ведении КВО было 30 клубов, лагерный театр, 54 красных уголка, 11 радиоузлов, 1500 радиоточек, 30 радиоприёмников, 19 базовых библиотек, 62 библиотечки-передвижки (всего 36 117 книг), 74 музыкальных кружка. Выпускалось 270 стенных газет, распространялось 3877 экземпляров периодических изданий. 10 сентября 1931 года вышел первый номер общелагерной газеты «Северный горняк», 6 октября 1933-го — первый номер многотиражки «Вышка». На угольном Воркутинском отделении выходила многотиражка «Полярный шахтёр», на судоверфи (Покча) — газета «На верфи», на Водном промысле — «На вахте», в пятом лаготделении — «Тракт», в центральной авторемонтной мастерской — «За рулём». Первая школа с четырьмя начальными классами (23 учащихся) была организована в Чибью летом 1932 года. Профтехникум имел буровое, теплотехническое и другие отделения.
Конечно, не следует переоценивать эти цифры и факты. На Соловках тоже издавался журнал «Соловецкие острова», была художественная самодеятельность и т. д. Что не мешало ставить заключённых «на комарики», избивать, расстреливать, морить голодом. Человека формирует проза жизни: паршивое питание, завышенные нормы выработки, ручной труд, ветхая одежда, мат, произвол начальства… Так что трудно согласиться с выводами профессора Академии МВД РФ С. Кузьмина: «Необычность “тюремной” обстановки, предоставление возможности каждой личности проявить своё дарование — всё это давало о себе знать. Одних “засасывали” художественная самодеятельность, агитбригады, духовые оркестры, театральные труппы. У других появилась реальная возможность реализовать своё дарование в изобретательстве и рационализаторстве, художественном оформлении лагерных городков. Третьи увлекались опытнической работой в сфере сельского хозяйства. У четвёртых впервые появилась возможность овладеть грамотой или приобрести интересующую специальность. Пятых увлекал пафос соревнования и ударничества…» Просто царство утопического социализма! Понятно, что миллионы советских граждан сами рвались за колючку, чтобы их «засосала» самодеятельность или увлёк пафос ударничества… О «шестых» и «седьмых», которые дохли с голоду и замерзали, профессор не упоминает.
И всё же громкие похвалы, значки ударников, выдвижение на руководящие зэковские должности, система зачётов рабочих дней — всё это способствовало «искушению» жуликов.