Как упрекали мы теперь себя, что не захватили с собой кувшина с водой! Нам даже и в голову не пришло, что нам нужна будет какая-нибудь провизия. Мы так обрадовались данному нам отпуску, что совсем забыли о том, что находимся в дикой стране, и отправились, не захватив с собой решительно ничего.
И теперь, сидя на обнаженных ветках, где не было никакой тени, чтобы защитить нас от палящих лучей солнца, в полдень, вблизи экватора, мы подвергались настоящей пытке. Я страдал невыносимо, и мне казалось, что я не вынесу этого и умру, если муки эти продлятся еще немного. Перспектива, как видите, была далеко не утешительной: оставить драконовое дерево значило быть растерзанным львом; сидеть на нем - значило умереть после страшной агонии от голода, а главное от жажды.
Как вырваться из такого ужасного положения? Возможно, льву надоест караулить нас, и он уйдет в другое место искать себе добычу? Но нет, он и не думал уходить. Его поведение свидетельствовало об обратном - я припомнил, что в книгах, прочитанных мной, говорилось о неумолимом характере царя зверей, который далеко не отличается тем великодушием, какое ему приписывают. Это пресловутое великодушие есть не что иное, как безразличие к людям, которые не трогают его, и то лишь, когда он сыт.
Наш лев не был голоден, но ему послали вызов, затем ранили во время борьбы, последовавшей за вызовом, и чувство мести дошло у него до крайней точки. Нечего было и думать, что бешенство его скоро уляжется. Не успокоит ли ночь его ярость? Можно было уповать на то, что темнота смягчит его гнев или даст нам возможность ускользнуть от него, но до вечера было еще так далеко...
Мы ни одной минуты не рассчитывали на наших товарищей с "Пандоры"; у Бена, правда, были друзья среди матросов, но характер у них был не такой, чтобы заботиться о том, что с ним произошло. Да если бы они и вздумали искать его, то как найти кого-нибудь среди этих безграничных лесов, где нет даже тропинок, по которым можно было бы проследить, куда мы пошли?
С этой стороны у нас была единственная надежда, основанная на весьма странном предположении. Возможно, что, не увидя нас вечером, капитан "Пандоры" вообразит, что мы дезертировали, и пошлет осматривать окрестности, чтобы найти нас. Как ни странно было такое предположение, мы страстно желали его осуществления, считая единственным средством к спасению.
Жажда, между тем, мучила нас все сильнее. Горло горело так, как будто мы проглотили индейский перец, язык пересох, во рту не оставалось ни капли слюны.
Внезапно Бену вдруг пришла в голову одна мысль. Он вытащил нож и сделал надрез на ветке, где сидел. Вопрос, о котором мы спорили, был решен: из раны, нанесенной Беном, показался красный сок; из жил растения текла драконова кровь.
Думая утолить жажду из предлагаемого нам природой источника, мы приложились губами к надрезу и начали высасывать кровавую жидкость. Мы не сделали бы этого, будь мы более сведущими, потому что драконова кровь принадлежит к числу самых едких жидкостей на свете. Увы! Мы скоро узнали это на собственном опыте. Через пять минут после того как мы проглотили эту странную жидкость, нам показалось, что рты наши наполнены огнем, и жажда наша до того усилилась, что мы не в силах были переносить ее. Как раскаивались мы, что проглотили этот ужасный сок, как проклинали свою неосторожность! Ведь мы могли бы протерпеть до следующего утра, но теперь это было невозможно, мы страдали так, как будто не пили несколько дней подряд.
Как описать нашу агонию? Пытка наша увеличивалась с каждой секундой и, наконец, дошла до того, что Бен Брас предложил мне сойти вниз, утверждая, что лучше бороться со львом, чем выносить такую муку.
XV
Да, хотя исход этой борьбы был очень сомнителен, мы все же решили покинуть убежище и попытаться отбить свою жизнь у свирепого животного, преграждавшего нам путь. Мы предпочли рискнуть и лучше погибнуть в когтях льва, чем выносить страдания, которые могли продолжаться еще долго. Но, к счастью, мы не были доведены до такой крайности.
Вы помните, вероятно, старый мушкет Бена Браса, сделанный еще в то время, когда королева Анна правила Англией. Дело в том, что он лежал у дерева, куда мой друг бросил его, когда спешил убежать от приближавшегося к нам врага, и мы не раз уже посматривали на него. Он находился слишком далеко от нас, и мы не могли схватить его, да если бы и подняли его, разве дробь, которой он был заряжен, могла освободить нас от врага? Мы могли бы извести весь порох и не добились бы никакого результата, а только усилили бы бешенство льва, если его бешенство не достигло уже крайних границ. Поэтому мы оставили нашу "королеву Анну" у подошвы драконового дерева и не сделали ни малейшей попытки взять ее обратно.
Но в ту минуту, когда мы собирались приступить к решительной битве и искать спасения в отчаянной попытке, мы подумали вдруг, нельзя ли будет воспользоваться старым мушкетом. Бен вбил себе в голову, что он может сослужить нам службу. Отчего было, действительно, не попробовать? И я только удивляюсь, что эта мысль не пришла нам раньше.
План Бена заключался в следующем: взять старый мушкет, зарядить двойным зарядом, раздразнить льва тем или иным способом, чтобы он снова возобновил свои попытки нападения, и в ту минуту, когда он прыгнет к ветке, на которой мы сидим, выстрелить в него в упор, что, по мнению Бена, должно было ранить его серьезно.
Прежде всего, следовательно, надо было взять мушкет, который лежал всего на расстоянии какого-нибудь метра от дерева. Но как близко ни находился он, а достать его было невозможно, потому что лев, следивший за всеми нашими движениями, моментально схватил бы того, кто спустился бы на землю. Как же достать мушкет?
Мы ни разу не обсуждали вопроса - как спуститься за нашим ружьем, ибо это значило идти на верную смерть. Бен сначала думал взять меня за ноги и держать так, как это делают обезьяны, которые цепляются друг за друга, когда хотят что-нибудь достать. Но, рассчитав расстояние, отделявшее нас от земли, мы решили, что об этом нечего и думать. Тогда Бену пришла другая мысль: сделать петлю на конце веревки, захватить ею мушкет, веревку потянуть так, чтобы затянуть узел, и затем поднять "королеву Анну". План этот был хорош, оставалось только привести его в исполнение.