Алтынов вернулся снова, косо взглядывая на Улю. Не дожидаясь вопроса, он обратился к Уле и сказал, двусмысленно улыбаясь:
— Честь имею кланяться. Извините, не знаю, как имя и отчество.
Капитон Иваныч захрипел, закашлялся, тараща глаза на Улю, но ничего не помогло; она, озираясь и оробев, тотчас отвечала:
— Ульяна Борисовна…
Алтынов насмешливо обернулся к Воробушкину:
— Сама пташка голос подает… только подманить умей! Нашего брата, государь мой, военного человека, провести мудрено. Позвольте уже мне до другого раза отложить. Будет как-нибудь ваша супруга дома, я с ней и побеседую.
Капитон Иваныч вдруг переменился в лице; голос его задрожал, но он отчетливо выговорил:
— Я в своем дому барин и коли не захочу что продавать, то со мной сам фельдмаршал Салтыков ничего не поделает, — граф Петр Семенович, коего я имею честь лично знать…
Уля и Ивашка сразу все поняли: что за человек и зачем приходил Алтынов.
— А захочу я кого продавать, — продолжал уже вне себя Капитон Иваныч, — так и прежде всех Авдотью Ивановну продам или променяю на какую-нибудь цепную собаку и в придачу дам еще сто рублей-карбованцев, чтоб нашел такой дурень, чтоб ее купить…
Алтынов, увидя в маленьком человечке-барине сразу совсем другую личность, равно способную как улыбаться мягко, так и отпор давать, сразу предпочел убраться и, не говоря ни слова, поклонился и ушел.
Капитон Иваныч опустился на скамейку. Руки дрожали у него так, что табакерка, которую он было достал, упала на землю. Ивашка и Уля взяли его под руки и увели в дом, стараясь всячески успокоить.
— А! Что выдумала!.. Нет, что выдумала, проклятая баба!.. — сто раз повторял Капитон Иваныч, — тебя продавать!.. Да я ее продам этому Алтынову… За алтын продам… Даром отдам! Не купит — в речку утоплю!
Долго Уля напрасно успокаивала Воробушкина и наконец предложила ему пойти куда-либо в гости прогуляться.
— Не будет этого, николи не будет! — повторял Капитон Иваныч.
— Ну, и не будет! — спокойно повторяла Уля, — и лицо ее и взгляд были так же спокойны, как и голос — А вы все-таки не сердитесь, а то захвораете потом. Ведь он еще не купил меня?
— Нет, да какова бестия супруга-то моя! — воскликнул Капитон Иваныч. — И когда это она надумалась?
— Я уже это, Капитон Иваныч, давно знаю.
— Как знаешь?!
— Да-с, уже недели две, коли не больше, как Авдотья Ивановна хлопочет об этом. Поэтому и Климовна зачастила, и сама она из дома стала часто отлучаться. Она уже в двух местах была и с двумя важными господами меня торговала.
— Ты лжешь!.. ты во сне видела!.. — воскликнул Капитон Иванович, и глаза его заблестели ярким светом.
Уля улыбнулась кротко и грустно.
— Не лгу!.. Ишь, вы как рассердились, родной, уж и меня в лгуньи поставили.
Капитон Иваныч закрыл лицо руками и стал качать головой из стороны в сторону.
Ивашка и Уля стояли перед ним грустно, задумчиво; каждый думал о своем. Оба они хорошо понимали, что весь этот гнев, и пыл, и угрозы ничего не значат, что если Авдотья Ивановна задумала ее продажу в чьи-либо руки, лишь бы только за хорошую цену, то это рано или поздно будет сделано. И Уля задумывалась теперь только об одном вопросе:
«Кому продаст и что из того будет? Вдруг вот этакому барину, как Алтынов. Что тогда делать?» — и Уля решала теперь, что останется только утопиться.
Ивашка, стоя перед Капитоном Иванычем, думал свое:
«Вот если бы я был не порченый, был бы человек, как другие, смышленый, я бы сейчас придумал, как помочь делу. А вот я, дурень, ничего не могу придумать. Вот ни на что я не годен, — лядащий как есть!»
И вдруг пришло на ум Ивашке предложить Авдотье Ивановне продать его в солдаты, а себе взять деньги с тем, чтобы Улю уж не продавать.
«Попробую, — решил Ивашка, — ныне же ей и скажу. Меня в солдаты возьмут».
Он сообщил свой план, но Капитон Иваныч тотчас же обругал его за глупость.
— За нее, — воскликнул он, — голубушку, писаную красавицу, сто рублей никто не пожалеет, а то и двести. А за тебя, губошлепа, что дадут? — двадцать пять рублей. Дороже солдата нет.
Уговорившись все трое, чтобы ничего не сказывать покуда Авдотье Ивановне о посещении Алтынова, они разошлись.
Капитон Иваныч отправился тотчас к одному умному человеку совета попросить, как быть в таком деле. Он в первый раз, быть может, в жизни шел сам за советом, не зная, что и придумать.