Командир и штурман вскоре с тревогой заметили, что самолет несет к Крымскому берегу. Но потом направление ветра резко переменилось, и машину стало отжимать мористее. Тут у Малахова родилась идея соорудить парус, чтобы ускорить дрейф самолета в сторону Кавказа. За эту мысль ухватился бортмеханик Артамонов. Дюралевые отпорные крюки он приспособил под мачту, а из парашюта и чехлов изготовил парус со вшитыми в него шкотами.
Теперь гидросамолет быстрее относило в открытое море. Но белое полотнище демаскировало путешественников. Немецкие самолеты несколько раз атаковали машину. Ее экипаж встречал их огнем из обеих турельных установок. Гитлеровцы так и не смогли потопить «ГСТ-9», но осколки авиабомб пробили бензобаки и повредили правый мотор. Для предотвращения пожара бензин из баков пришлось слить в море. Теперь шансы на спасение еще более уменьшились - подняться в воздух самолет уже никак не мог. Надежд на то, что его заметят наши корабли, тоже было мало: их постоянные маршруты проходили значительно южнее. На борту гидросамолета не было продуктов. Установить радиосвязь со своим аэродромом не удавалось. Потерпевшим бедствие оставалось одно - положиться на попутный ветер.
В 11 часов 2 июля с самолета заметили наш «Щит». Не зная точно, чей корабль появился на горизонте - свой или вражеский, Малахов и Пустыльников решили уничтожить [122] все документы и изготовиться к бою. «Если перед нами враг, будем драться до последней возможности, погибнем, но не сдадимся», - заявили летчики и пассажиры. Но вот они увидели на корабле советский Военно-морской флаг.
- Охватившей нас радости не было границ, - говорил капитан Малахов. - От всех нас великое спасибо экипажу тральщика за спасение.
- Мы только выполнили свой долг, - ответил комиссар Савощенко.
Спасение людей с аварийного самолета заняло около часа. Все происходило в дневное время и, можно сказать, на виду у противника. Но, к счастью, вражеские самолеты не появлялись. Остаток пути мы прошли спокойно.
В Новороссийском порту с трудом находим себе место у причала. Повсюду видны следы недавних бомбежек. Невдалеке от нашей стоянки из замутненной воды торчат трубы и угол мостика лидера «Ташкент». Смотрю на эту грустную картину, и невыносимая тяжесть сдавливает грудь.
«Ташкент» был самым быстроходным кораблем на Черном море. И слава боевая шла о нем по всему флоту. Лидер принимал активное участие в обороне Одессы. Нередко он обстреливал вражеские позиции с самых коротких дистанций - 90 и менее кабельтовых. Командир отряда действовавших под Одессой кораблей контр-адмирал Д. Д. Вдовиченко передал тогда на все корабли семафор: «Учитесь стрелять и вести себя под огнем противника у лидера «Ташкент».
В конце ноября 1941 года лидер вместе с эсминцами «Сообразительный» и «Способный» в условиях 10-балльного шторма успешно выполнил правительственное задание по конвоированию к Босфору танкеров «Аванесов», «Сахалин», «Туапсе» и вспомогательного крейсера «Микоян», направлявшихся на Дальний Восток. [123]
Яркую страницу «Ташкент» вписал в историю обороны Севастополя. Легендарными стали его походы и прорывы в осажденный город, где обстреливался каждый метр земли и прибрежных вод. В течение одной недели - с 17 по 25 мая 1942 года - он совершил сюда из Новороссийска три рейса, доставив 2535 бойцов, 215 тонн грузов и эвакуировав около 1000 раненых. Пять раз «Ташкент» прорывался в Севастополь в июне. 27 июня, во время последнего, семнадцатого рейса, при возвращении в Новороссийск корабль подвергся атакам 86 фашистских самолетов, сбросивших на него более 300 бомб. Командир лидера В. Н. Ерошенко сумел уклониться от прямых попаданий, но от близких разрывов на «Ташкенте» возникли серьезные повреждения. Через три пробоины корабль принял около 1900 тонн воды и получил значительный дифферент на нос. Но благодаря героическим усилиям экипажа лидер продолжал следовать в Новороссийск, успешно отбиваясь от вражеских бомбардировщиков. Командование флота выслало навстречу «Ташкенту» эсминец «Бдительный», спасательное судно «Юпитер» и семь торпедных катеров. Эскадренный миноносец взял его на буксир и ввел в гавань.
На следующий день на «Ташкент» прибыл командующий Северо-Кавказским фронтом Маршал Советского Союза С. М. Буденный. Он выразил экипажу благодарность за совершенный подвиг, а через несколько дней все моряки корабля - 367 краснофлотцев, старшин и командиров - удостоились высоких правительственных наград. Капитану 3 ранга В. Н. Ерошенко и военкому батальонному комиссару Г. А. Коновалову были вручены ордена Ленина.
Когда мы ошвартовались, Василий Николаевич Ерошенко пришел к нам на тральщик. Он поделился подробностями последнего похода в Севастополь, рассказал о [124] налете авиации противника на Новороссийский порт и о гибели «Ташкента»…
Инженеры базы обследовали «Щит» и признали, что он нуждается в ремонте. Особенно встревожило их предположение о деформировании линии вала.
Пробоины в корпусе мы заделали быстро. А для того чтобы исправить многотонный вал, нас направили на реку Хопи, где в то время создавалась ремонтная база. В устье этой реки перебазировалось и наше соединение, которое после оставления Севастополя стало называться бригадой траления и заграждения. Там и закончил ремонтные работы наш тральщик.
Задания транспортного характера мы получали и в последующем. Так, 7 августа нам было приказано перевезти часть оборудования, предназначенного для судоремонтных мастерских соединения.
Утро того дня застает нас в Туапсе. Выдалось оно удивительно тихим и ласковым. Горы, окружающие город, окутаны легкой дымкой. Смотришь на их очертания и на мгновение забываешь о том, что идет война, что лишь накануне немецко-фашистская авиация совершила массированный налет на город и порт. В воздухе еще стоит резкий запах гари. В городе и теперь разбирают дымящиеся развалины домов, извлекая из-под них тела погибших горожан.
Положение на Кавказе складывается очень тяжелое - и на суше, и на морском театре. С начала августа гитлеровское командование, стремясь сорвать наши морские перевозки, предпринимает систематические бомбовые удары по портам Новороссийск и Туапсе.
Утром 8 августа мы переходим к другому причалу, на который уже доставлены станки для наших мастерских. Как всегда, погрузкой руководит уже немало поднаторевший в этом деле лейтенант Сотников. Августовское солнце, поднимаясь по небосводу, греет все сильнее. [125]
Краснофлотцы и старшины, обливаясь потом, работают без перерывов: в любую минуту могут налететь фашистские самолеты.
С мостика вижу, как к командиру вахтенного поста подходят люди в штатском и о чем-то спрашивают. На стенку выходит старший политрук Савощенко. Поговорив с ними, он поднимается ко мне.
- Это рабочие судоремонтных мастерских и их семьи. Они эвакуируются в Поти. Надо бы взять их с собой, Владимир Михайлович.
- Возьмем обязательно, - отвечаю комиссару. - На этот счет есть приказание контр-адмирала Фадеева. Но предварительно нужно проверить, есть ли у них разрешение на выезд. Посадку произведем после погрузки станков.
- Вот это дело, - улыбается Никита Павлович.
Он тут же поручает радисту Леонову, исполняющему и обязанности писаря, составить список эвакуируемых, а сам направляется к туапсинцам объяснять порядок посадки.
В полдень погрузка оборудования заканчивается. Под его тяжестью «Щит» осел в воду выше ватерлинии.
Дежурный командир отдает распоряжение начать обед, но в эту минуту звучит сигнал воздушной тревоги. Со стороны моря над портом появляется большая группа фашистских самолетов.
Комендоры тут же открывают зенитный огонь. Вода в бухте кипит от взрывов бомб. Эвакуируемые рабочие, их семьи мечутся на причале, не зная, где укрыться. Некоторые из них бросаются к нам на тральщик. Взрывной волной сбрасывает со сходни в воду женщину с грудным ребенком на руках. Погружаясь вместе с матерью, ребенок хватает ручонками воздух. К счастью, рядом со сходней оказывается кок Николай Братских. Не медля ни секунды, не успев даже снять белый фартук, Братских бросается [126] за борт. Сначала он подбирает и передает на тральщик ребенка, а потом спасает женщину. В кают-компании военфельдшер Прилипко оказывает первую помощь маленькому пациенту и, завернув его в белый стерильный халат, передает пришедшей в себя матери.