Руководитель пресс-службы ГКИ А. Евстафьев: «Мы не могли прийти на телевидение и сказать: „Дайте нам завтра час эфира, потому что нам надо рассказать про приватизационные чеки“. Или потребовать полосу в газете под „пропаганду приватизации“. Конечно, выручали добрые отношения со многими талантливыми журналистами, которые симпатизировали идее реформ и умели писать и снимать на тему приватизации так, как это требовалось их изданиям и телекомпаниям. И все-таки большую часть материалов в газетах и особенно на телевидении нам приходилось оплачивать на правах рекламы.
Это были огромные деньги. И у нас не было таких средств, чтобы проплатить по рекламным расценкам всю приватизационную кампанию. Признаться, мы очень рассчитывали на поддержку государственного телевидения. Казалось бы, пропаганда государственной идеологии по государственному телевидению — какие могут быть проблемы? Но проблемы были, и еще какие!
„Останкино“, тогда еще полностью государственное, помогать нам не хотело вообще. <…> Самое печальное в этой ситуации: государство было не в состоянии заставить свое собственное телевидение блюсти государственные интересы. Разве что многочисленные звонки Чубайса сдвигали порой дело с мертвой точки. Нам отпускали какие-нибудь полчаса, но потом стена опять становилась непробиваемой».
Но и А. Чубайсу было непросто: «На „пирамиду“ очень сложно „наехать“ публично, покуда она вконец не разорилась. Ну, знаю я, что у компании — сложнейшее финансовое положение. Но у нее вкладчиков — полмиллиона. И любое заявление о пошатнувшемся положении такой компании — это ускоренное и неминуемое разорение этих вкладчиков. Это мощнейшее социальное напряжение.
Стоило мне сделать подобного рода заявление, начинался сплошной кошмар: организаторы „пирамид“ требовали компенсации миллиардов эдак на 50; губернаторы обрывали телефоны: „Что вы там такое говорите?! У меня люди выходят на улицы, требуют возврата денег!“ А если молчать… „Где же было правительство? — спросят. — Куда смотрело?“».
И снова А. Евстафьев: «Мошенничеством и жульничеством, к коим относится и упомянутое строительство финансовых пирамид, в любом цивилизованном государстве занимаются полиция, суд, прокуратура. У нас же складывалась какая-то абсурдная ситуация: руководители правоохранительных органов с пафосом ругали экономический курс, но заниматься своим прямым делом как-то не очень торопились. Так, в самый разгар „пирамидального строительства“ подавляющее большинство обращений потерпевших в суды и прокуратуру зачастую кончалось ничем: правоохранительные органы просто отказывали в регистрации таких дел. Не хотели заниматься. После чего руководители этих органов говорили много пафосных слов о „воровской приватизации“ и персональной ответственности Чубайса».
Приватизация, то есть разгосударствление экономики, не имела никакого отношения к тому, как люди распоряжаются своими деньгами, ваучерами или акциями. А большинство горожан, интеллигенция и даже правительственные чиновники распорядились ими в полном соответствии с сюжетом «Буратино зарывает свои денежки на Поле Чудес». Результат соответствующий: накопив десятки и сотни тысяч ваучеров, лопнули 744 фонда! Цена этой ошибки — 25 миллионов обманутых жуликами вкладчиков, отдавших свои ваучеры в обмен на обещания и не получивших ничего! И сотни внезапно разбогатевших, чья «красивая» жизнь подняла волну злобы. Большинство из тех, кто после обесценившегося рубля и потери ваучеров остался ни с чем, в следующем, 1993 году станет социальной базой растущего недовольства. Развал производственных цепочек, звенья которых оказались разорваны границами и таможнями, привел к производственному коллапсу. Многие предприятия простаивали, зарплата подолгу задерживалась, а цены росли, и большинство работников были вынуждены продавать свои акции, чтобы прокормить семьи. Основными скупщиками оказались всё те же директора. Они были хозяевами положения и легко скупали ваучеры и акции по дешевке. Наглый раздербан 1980-х годов сменился торговлей. Свой ваучер продал каждый третий.
На черном рынке его цена не поднялась выше 20 долларов, и покупатели зачастую смахивали на колонизаторов, меняющих бусы на золото туземцев, а продавцы отдавали его даже за бутылку огненной воды…