А Егор Гайдар остался в подвешенном состоянии — и. о. первого вице-премьера, который мог стать премьером только при его утверждении съездом. Предложение С. Шахрая использовать ситуацию и, пока реакционеры не оправились после неудачи, самому утвердить Гайдара главой правительства Ельцин счел преждевременным. А зря — потом такой возможности уже не представилось.
ЗРЕЮЩИЙ БУНТ…
Съезд еще идет, но, понимая, что за первой атакой последуют другие, Гайдар пишет Ельцину записку:
«Уважаемый Борис Николаевич!
Хочу поделиться несколькими соображениями о тональности экономической проблематики в Ваших предстоящих выступлениях.
Несмотря на некоторые признаки стабилизации экономики, заметные пока лишь специалистам, <…> отношение общества к результатам реформ в ближайшей перспективе останется в лучшем случае скептическим.
В этой связи оценка результатов нашей работы в этой области должна быть предельно сдержанной и самокритичной. Однако любая самокритика с позиции признания ошибок, связанных с излишним радикализмом и скоростью преобразований, является политически проигрышной. <…>
По моему убеждению, единственно приемлемая сейчас тональность — самокритика в отношении колебаний, непоследовательностей, недостаточной решительности в проведении преобразований. <…>
Направляю подготовленные моими коллегами заготовки, может быть, они пригодятся в работе.
Егор Гайдар
12. 04. 1992 г.».
И далее (выдержки):
«…Не мы, не демократы развалили Союз, а те, кто годами и десятилетиями разрушали основы его экономики, естественные, взаимовыгодные связи заменяли искусственными, а теперь встали в удобную позу обвинителей и занимаются реваншистской пропагандой и политическим кликушеством на ловко припрятанные в коммерческих структурах деньги, отнятые у собственного народа. <…>
Какой была Россия полтора года назад? „Условное“ государство без собственной армии, четко очерченных границ — и государственных, и таможенных, без национальной денежной системы, без элементарной управляемости, без ясной системы внешнеполитических и экономических приоритетов. Полусоюзная, полуреспубликанская правовая и административная система. Совершенно не определенная рублевая зона. Огромный внешний долг, который физически невозможно обслуживать, а перспективы его урегулирования неясны. Абсолютно прозрачные для вывоза национальных богатств границы, опять же, то ли союзные, то ли российские. Не было российской армии, но зато бремя всего союзного военного бюджета досталось России.
Полностью огосударствленная экономика при крайней слабости государства означала неуправляемость, неэффективность, невозможность решать элементарные хозяйственные вопросы.
Поэтому не выбором правительства, а единственным, определявшимся ситуацией выходом были, с одной стороны, укрепление государства, с другой — отказ от тех его функций, которые оно заведомо не может эффективно осуществлять, запуск рыночного механизма. <…>
Берясь за эту колоссальной сложности работу, я давал некоторые обещания, брал на себя определенные обязанности.
Сейчас можно подвести некоторые предварительные итоги этой работы, соотнести выдвигавшиеся цели и взятые обязательства с результатами.
С повестки дня снята социально-экономическая катастрофа в России. Не произошло того, о чем с немалым удовольствием вещали пророки разных политических и идеологических оттенков. Голод, холод, закупорка транспорта, остановка систем жизнеобеспечения, полная самоизоляция регионов, натурализация остатков хозяйства — и теперь уже не случится — верю, никогда.
Сегодня у Российской Федерации есть не просто атрибуты государственности. У нас появились свои, российские Вооруженные Силы. Есть определенность относительно перспектив военной реформы и новых принципов строительства вооруженных сил. Верные принципу нерушимости границ, мы твердо взялись за их обустройство. Границы — государственные и таможенные, приобретают реальные очертания, которые перестают быть проницаемыми для махинаций, растаскивания народного достояния. <…>