Неудивительно, что, имея рядом такого единомышленника, Черномырдин с ходу в качестве поправки к бюджету предложил выдать 200 миллиардов рублей льготного кредита топливно-энергетическому комплексу, еще 162 миллиарда ничем не обеспеченных рублей — агропромышленному. Минимальный размер оплаты труда бюджетников тоже повысили. Депутаты добавили к бюджетному дефициту еще 15 миллиардов рублей на удвоение пенсий.
Результат: после шести месяцев активной модернизации в новом году экономика снова топчется на месте, она тонет, погружаясь в массу бумажных, как тогда говорили, «деревянных» рублей.
Читатель вправе спросить: а что же надо было делать? Неужели оставить товаропроизводителя с нереализованной продукцией и без денег? А работников без зарплаты? А потом что, выкинуть печатные станки, которые закупил еще Павлов, и сказать: начинаем с натурального обмена, пусть в диком поле выживет сильнейший? Безусловно, это не выход, и никто этого не предлагал. То, что денежной эмиссией пользуются не только больные, но и здоровые экономики, было известно. Дело было в темпах и разумном ее сдерживании. Чтобы, как говорил министр экономики Андрей Нечаев, «очень точно и очень тонко балансировать между необходимостью чуть-чуть ослаблять кредитную политику ради поддержания производства и в то же время не ослаблять ее настолько, чтобы последовал срыв в гиперинфляцию». Ведь только в этих жестких условиях предприятия научатся рассчитывать на собственные силы и реальный спрос.
Петр Филиппов: «Посудите сами: бюджет на 1993 год, принятый Верховным Советом в первом чтении, предусматривает, что 40 процентов от суммы расходов федерального бюджета будет покрываться за счет печатного станка. Это страшная сумма. А если мы прочитаем плановые наметки ЦБ, то банк планирует ежемесячное увеличение денежной массы в стране на 18—20 процентов, в то время как правительство настаивает, что мы не можем увеличивать денежную массу больше, чем на 7 процентов. При 7 процентах и то темп роста цен будет составлять 10—15 процентов в месяц. Но 7 процентов — это тот предел, который позволяет нам осуществлять структурную перестройку за счет кредитов, выделяемых ЦБ, и в то же время не попасть в пропасть гиперинфляции».
Но голос разума не останавливает депутатов. Сразу после предложений Черномырдина об увеличении расходной (дефицитной) части бюджета, не дожидаясь его принятия в конечном виде, рубль снова пошел вниз. Если 5 января 1993 года за доллар давали 517 рублей, то 28-го — уже 572, дальше — больше…
Это отрезвило премьера. Егор Гайдар сказал тогда: «Черномырдин получил самое дорогое образование в мире — за его понимание законов рынка заплатила вся страна».
Уже через пару месяцев премьер, добившись вливаний в ТЭК, начинает сопротивляться продолжающейся эмиссии. Во многом это связано с негативной реакцией Запада. Если в августе 1992 года конгресс США принял закон о поддержке свободы, ориентированный на демократические преобразования в России, то теперь никто не хочет выдавать кредиты системе, которая катится в пропасть. Ведь оказалось, что за прошлый год денежная масса была увеличена не на один, а на 3,5 триллиона рублей! Что же касается Геращенко, тот задумается лишь в июле 1993-го, когда доллар будет стоить больше тысячи, а дефицит госбюджета достигнет 32 % от его расходной части.
Тогда правительству Черномырдина придется проводить еще одну конфискационную денежную реформу. Введя новые, теперь уже российские банкноты, Россия отменяет хождение советских денег, которые находятся у соседей. Это 7 миллиардов рублей в странах Балтии, 21 миллиард в Средней Азии, 15 миллиардов в Закавказье, 6 миллиардов в Белоруссии, 37 миллиардов на Украине.
У граждан России было изъято старых банкнот на 24 миллиарда рублей. Это не все имевшиеся на руках деньги, сначала был установлен лимит обмена купюр в 35 тысяч рублей (в то время это примерно 35 долларов). Потом сумму увеличили до 100 тысяч (100 долларов) и сроки обмена продлили до конца года. Но те, у кого на руках было больше (спасибо Рыжкову, Павлову, Геращенко и Черномырдину), своих запасов опять лишились.
А изъятая бумажная масса стала проблемой: если ее не ликвидировать, она опять может быть предъявлена. (До конца года грузовики с советскими деньгами курсировали меж республиками. В конечном счете, попадая в Москву, они становились так называемыми чеченскими авизо, которые столичные банки предъявляли Геращенко и получали новые деньги.)
Те же, кому было поручено ликвидировать десятки, если не сотни тонн устаревших купюр, не знали, что делать, горела эта бумага плохо, с жуткой вонью. В конечном счете старыми деньгами завалили полузатопленные шахты демонтированных баллистических ракет.