По закону указ мог вступить в силу лишь после опубликования, но с подачи Хасбулатова журналисты сразу окрестили его как «ОПУС» — по первым буквам фразы «указ об особом порядке управления страной». А президиум Верховного Совета и Конституционный суд имени товарища Зорькина, не дожидаясь появления текста указа, тут же заклеймили его как нарушение Основного закона.
Через три дня был созван IX (чрезвычайный) Съезд.
Но оказалось, что в наконец-то опубликованном указе нет слов об «особом порядке управления». В конечном счете эти слова из подписанного документа исчезли.
Однако желание избавиться от Ельцина было велико, и депутаты решили голосовать за отрешение президента от должности.
Тут Борис Николаевич, похоже, испугался. Хоть аналитики и говорили ему о том, что у оппозиции не хватит голосов, уверенности не было. Если две трети депутатов все же проголосуют за импичмент, он — никто! И псу под хвост все планы, все реформы, все надежды…
Когда президент отправит в отставку своего зарвавшегося охранника А. Коржакова, тот в своих мемуарах напишет: «22 марта Ельцин вызвал коменданта Кремля Барсукова.
— Надо быть готовыми к худшему, Михаил Иванович! Продумайте план действий, если вдруг придется арестовывать Съезд.
— Сколько у меня времени? — поинтересовался генерал.
— Два дня максимум.
Президент получил план спустя сутки.
Суть его сводилась к выдворению депутатов сначала из зала заседаний, а затем уже из Кремля. <…>
Если бы депутаты отказались выполнить волю президента, им бы тут же отключили свет, воду, тепло, канализацию… Словом, все то, что только можно отключить. На случай сидячих забастовок в темноте и холоде было предусмотрено „выкуривание“ народных избранников из помещения. На балконах решили расставить канистры с хлорпикрином — химическим веществом раздражающего действия. Это средство обычно применяют для проверки противогазов в камере окуривания. Офицеры, занявшие места на балконах, готовы были по команде разлить раздражающее вещество, и, естественно, ни один избранник ни о какой забастовке уже бы не помышлял.
Президенту „процедура окуривания“ после возможной процедуры импичмента показалась вдвойне привлекательной: способ гарантировал стопроцентную надежность, ведь противогазов у парламентариев не было.
Каждый офицер, принимавший участие в операции, знал заранее, с какого места и какого депутата он возьмет под руки и вынесет из зала. На улице их поджидали бы комфортабельные автобусы.
Борис Николаевич утвердил план без колебаний.
28 марта началось голосование по импичменту. Каждые пять минут Барсуков докладывал о результатах подсчета голосов. <…>
Но Указ зачитывать не пришлось. Примерно за час до объявления результатов голосования мы уже знали их. Тогда Михаил Иванович позвонил президенту и сообщил:
— Импичмента не будет.
Ельцин сказал:
— Надо службу заканчивать. Пусть они там еще побесятся, поголосуют, повыступают… Давайте быстро ко мне.
Барсуков отдал президенту заклеенный конверт с Указом (о роспуске. — Ю. Р.). Так никто и не услышал этого текста. Шеф положил конверт в письменный стол, обнял и расцеловал Михаила Ивановича:
— Спасибо за службу.
Все уже собрались в белой столовой на третьем этаже. Там были также Черномырдин, Грачев, Илюшин, Баранников. Посидели минут сорок, выпили за победу, хорошо закусили и мирно разошлись. Так что, если бы даже импичмент состоялся, президент бы власть не отдал…»
Я допускаю, что Борис Ельцин мог согласиться с этим жестоким планом. Становиться на колени он не собирался, и конверт с указом о роспуске съезда, скорее всего, был. И все же рассказ Коржакова вызывает сомнения.
С его слов получается, что, узнав о провале импичмента, Борис Ельцин отправился пить. Застолье, скорее всего, было, почему бы и нет? Но ведь известно, что сначала президент вышел к тем москвичам, которые пришли на Красную площадь, чтобы поддержать его, и простояли там на холоде весь день. Ельцин был с ними перед голосованием и вернулся к ним после него. Там он сказал: «Кто-то благодарит депутатов, а я благодарю москвичей! Я благодарю вас, которые здесь практически с утра сегодня, большинство из вас, вся площадь, сто с лишним тысяч человек. Я благодарю за поддержку и клянусь вам — сделаю все для того, чтобы не подвести ваше доверие, потому что ради этого я и служу вам». И лишь потом вернулся в Кремль.