Зазвонил телефон.
— Томми, босс ждет тебя у выхода, — сообщила секретарша Эллиота Осборна.
Когда Томми подошел к стоянке, Осборн уже садился на заднее сиденье. Заговорил он только после того, как машина тронулась и водитель включил сирену.
— На Хейс-авеню в Спринг-Лейке найдены останки двух тел, причем одно явно пролежало в земле очень долго.
Позвонив в службу спасения, Эмили выбежала во двор. Она заглянула в котлован и увидела нечто, напоминающее человеческое тело, завернутое в плотный черный пластик.
Когда подъехала первая полицейская машина, Эмили ушла в дом и согрела себе чаю.
Большое окно кухни выходило на задний двор. Эмили с чашкой в руке стояла у окна и смотрела, как огораживают котлован. Полицейские фотографы делали снимки. Какой-то мужчина, по-видимому, судмедэксперт спустился в котлован.
В дверь позвонили.
Томми Дагган и Эллиот Осборн стояли на крыльце и ждали, когда им откроют. Оба были совершенно убеждены, что поиски Марты Лоуренс наконец завершились. Медэксперт сказал, что, судя по всему, это скелет человека молодого. Предполагать что-либо относительно разрозненных костей, обнаруженных там же, он отказался — сначала их надо было исследовать.
Томми обернулся и посмотрел на улицу:
— Народ уже собирается. Лоуренсам наверняка сообщат.
— Доктор О'Брайен обещал провести экспертизу как можно скорее, — сухо сказал Осборн. — Он отлично понимает, что весь Спринг-Лейк тут же решит, что это Марта Лоуренс.
Дверь открылась, и мужчины предъявили удостоверения.
— Я Эмили Грэм. Прошу вас, проходите.
Эмили провела их в гостиную.
— Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, мисс Грэм, — сказал Осборн. — Насколько мне известно, вы только сегодня приобрели этот дом. Вы давно стали приезжать в Спринг-Лейк?
Ей и самой рассказ о том, что впервые она появилась тут всего три месяца назад и тут же купила дом, казался не очень правдоподобным. И она ответила, тщательно подбирая слова:
— В Спринг-Лейк я приехала потому, что рассказы о нем слышала всю жизнь. Мои предки построили этот дом в восемьсот семьдесят пятом году. Владели им до восемьсот девяносто второго и продали после того, как здесь пропала их старшая дочь Мадлен. Я хотела выяснить, где именно этот дом находится, обратилась в городской архив и узнала, что дом продается. Я его посмотрела, влюбилась в него и тут же купила.
— А я и не знал, что это дом Шейпли, — сказал Осборн. — Мы предполагаем, что это останки молодой женщины, которая пропала четыре с лишним года назад. — Он сделал Даггану знак рукой, давая понять, что сейчас не время сообщать о других останках.
Эмили побледнела:
— Молодая женщина, пропавшая четыре года назад, была закопана здесь?
— По-видимому, да, — сказал Осборн. — Боюсь, нам придется выставить охрану — пока будут работать эксперты. Как только все закончится, вы сможете продолжать рыть бассейн.
Никакого бассейна здесь не будет, подумала Эмили.
Когда они подошли к двери, снова зазвенел звонок — прибыл мебельный фургон из Олбани.
Слухи о человеческих останках, обнаруженных во дворе дома на Хейс-авеню, быстро расползлись по городу. Никто не сомневался: это наверняка Марта Лоуренс. Старые друзья потянулись к дому Мартиных дедушки с бабушкой. Один из них вызвался позвонить родителям Марты в Филадельфию, и Джордж с Амандой немедленно выехали в Спринг-Лейк.
В шесть часов, когда на город опустились сумерки, пастор церкви Св. Екатерины отправился вместе с прокурором к Лоуренсам. Доктор О'Брайен, обследовавший останки, снял отпечатки зубов, и они полностью соответствовали записям в стоматологической карте Марты. На черепе осталось несколько прядей волос, и они были идентичны тем, которые полиция после исчезновения Марты сняла с ее щетки.
Город погрузился в траур.
Полиция решила пока что попридержать информацию о других останках, которые тоже принадлежали молодой женщине. Судмедэксперт полагал, что они пролежали в земле более ста лет. Кроме того, не разглашалось, что орудием убийства Марты послужил серебристый шелковый шарф с каймой из люрекса.
Однако больше всего пугало и настораживало то, что в пластиковом мешке вместе с останками Марты Лоуренс лежала фаланга пальца второй жертвы, умершей более ста лет назад, и на ней болталось кольцо с сапфиром.