– Мистер Браун? – Раздался голос медсестры. – Вернитесь в палату, я вам принесу все. Кто вам разрешал прекращать капельницу самостоятельно?!
– О, Сара простите, – поднялся, скрипя.
Медсестра подхватила его вместе с подносом и пошла прочь из зала. То ли от меня, как от прокаженного отвела, то ли действительно заботится о пациенте.
Чувство, что на меня смотрят другие посетители столовой, не оставляет. Все вдоль стенки, подальше от окон расселись. И не сообразил сразу, что опасно маячить на виду. Быть может, я сделал верный ход. Ибо знаю, как разглядеть опасность и в чем ее распознать. Эти предпочитают не видеть врага, а я настаиваю на заблаговременном предупреждении нападения. Как ни крути, в капитальных стенах больницы ощущение защищенности все же имеется. Мой деревянный дом охотник крошил легко, но не без усилий, раз шума наделал много и дал Синди уйти. А тут стены кирпичные, монументальные. Лучше, чем на открытой местности или даже в лесу, где только закопаться можно, (интересно, с какой скоростью я буду копать, зная о приближающихся охотниках?). К черту лес! Вряд ли деревья спасут и скроют.
И вот тут назревает вопрос на сытый желудок: куда все – таки податься? Здесь оставаться нельзя. Слишком много людей, рано или поздно они привлекут внимание охотников. Или до этого передерутся за еду, которая вскоре закончится.
Первым делом нужно найти нормальную одежду и оружие. А затем рюкзак для провизии и естественно еду в дорогу. Оружие… шокер спас мне жизнь. Что можно найти в больнице? Прибор для реанимации? Паяльник? Нужно огнестрельное. А значит, перед тем, как уйти, желательно посетить оружейный магазин на Майвен стрит. Не думаю, что жители нашего городка мыслили защищаться и обчистили его. Возможно, там будет, чем поживиться. Я помню, что за стволы висели на стене прилавка, была даже оптика. Как бы ни электронная для ночного видения. Еще в первое посещение задумывался, на кой черт тут продается автоматическое оружие с ночным визиром?!
– Вы же русский? – Привлек к себе внимание седой худощавый мужчина, подошедший довольно незаметно.
– Судя по наручникам? – Съязвил я, уплетая сдобную булочку, которую уже и кушать не хотелось. Желудок полон, а языку уже приторно от сладкого.
– Нет, сэр, судя по тому, что вы взяли мой крендель, – ответил с явным укором и указал на отдельный столик с двумя мужчинами и одной женщиной пожилого возраста. – Знаете ли, кухня делает выпечку под расчет пациентов, количество которых сестра уточняет каждый вечер. Вот нам всем и не досталось. А вы едите уже третий крендель. И по слухам не являетесь пациентом клиники. Я уточнял у Сары, она разрешила вам взять только кашу и суп.
– Простите, сэр, – осекся, пододвигая тарелку с выпечкой к краю стола. – Возьмите, пожалуйста.
Скривился мужчина.
– Вы уже трогали руками, – выдал с усмешкой. – На будущее, на раздаче специальная лопатка, которой и надо было брать все это.
Возразить нечему. Укор имеет место быть. И меня даже кольнуло чувство некой неловкости, граничащее со стыдом. Забрал ведь плюшки у стариков, как отобрал конфетку у младенца.
Удовлетворившись моим видом, мужчина развернулся и пошел к своим товарищам гордой хромой походкой. Не будет будущего, хотел я ему сказать… А еще убедился, что эти люди ничего не видели, и ничего не знают о случившемся за стенами. Очнулись уже после свершения и сидят тут, потому как никуда уйти не могут ввиду своей немощи. Все, кто мог, ушли еще вчера, толком не объяснив этим дуракам ничего. А эти… они никаких ужасов нападения не видели, только последствия. Иначе бы тряслись, забившись по палатам. Да и из персонала осталось только две старенькие медсестры и дежурный врач, что еще следуя клятве Гиппократа, обслуживает людей с приступами и другими острыми проблемами. Не исключено, что знает больше, просто не решился сеять панику. Кстати, а где он?! Не сбежал ли утром под шумок?
Люди сидят за столами и шепчутся, некоторые даже смеются от шуток товарищей. Заметил молодого парнишку с двумя костылями и гипсом на всю ногу. Скромный парень пришел совсем недавно и присел за стол одинокому мужчине. Тот решил за ним поухаживать, и принес больному суп. Чувство некой обреченности захлестнуло меня. И не потому что, я увидел парня, у которого вся жизнь еще впереди. Но он уже никуда не убежит, и шансов меньше, чем у других. Дело в другом – мы люди, хрупкие создания. У нас всех нет шансов. Нам их не дадут, ибо нападавшие наверняка знают, на что идут. Они действуют наверняка.