Сегодня задержался в Немоёвичах. Карта, которую мне дали мои знакомые из Томашува, мне не очень нужна, потому что, во-первых, на ней нет маленьких сёл, а во-вторых, в поиске партизан такая карта не может помочь.
На ночь меня приняли крестьяне, которые рассказали мне чуть больше, чем остальные. Итак, недалеко отсюда, в Некланьских лесах, располагаются партизаны — «ребята из леса», как их тут называют. Мой хозяин советовал мне искать их осторожнее. Потому что в лесу есть разные люди: добрые и злые. Также посоветовал, чтобы не каждому крестьянину в селе доверял.
Сегодня дошёл до села Млынек в Конецком повяте. Таких добрых людей, как здесь, до сих пор не встречал. Мне дали поесть, кто-то подарил мне бельё, и в итоге провели меня дальше, за село, поскольку через Млынек проходила твёрдая дорога и временами сюда приезжали немцы.
Из разговоров с людьми можно понять, что они знают о партизанах больше, чем хотят говорить. Мне дают поесть, разговаривают, но никто не берётся провести к партизанской группе. В Млынке есть маленькая фабрика скобяных изделий, на которой работает более десяти человек из Млынка и ближайших сёл. Бедуют, должно быть, местные крестьяне, потому что везде кормят меня белым борщом и толчёной картошкой. Картофелины маленькие, как орехи, а на полях повсюду лежат камни. Зато люди очень сердечные. Смотрят на меня так, как будто хотят мне что-то сказать, но не могут. Чую, что где-то здесь, недалеко, есть ребята из леса, так что или найду их, или найду смерть. Крестьяне сказали мне, чтобы был очень осторожен, потому что немцы назвали Коньске Бандитенштадтом, а Конецкий повят — Бандиттенкрайсом.[88]
Немцы никогда не заезжают в те края иначе, как в составе нескольких человек. Этих лесов и весей они боятся, как адской заразы. Недавно, а именно в ночь с 31 августа на 1 сентября, партизанская группа заняла на несколько ночных часов город Коньске. Как утверждают крестьяне, для немцев это был большой позор, а весь партизанский отряд насчитывал около шестидесяти солдат и офицеров. Партизаны тогда вывезли много добычи и, воспользовавшись случаем, исполнили в городе несколько смертных приговоров в отношении доносчиков и предателей.
Немцы с той поры набрались такого уважения к ребятам из леса, что как только вечерней порой узреют издалека 3–4 молодых мужчин, стоящих вместе, сразу стреляют. Видимо, делают это на всякий случай, чтобы избежать насмешек и издевательств со стороны вышестоящего начальства. Немцы разнесли сведения, что, якобы, в ту ночь подверглись нападению огромного отряда парашютистов, вооружённых пушками.
Я воспользовался советом старого мельника и пошёл дальше в Друтарню. Это недалеко от Млынка — километра, может, четыре. Тут, однако, спокойнее. Вокруг стоят леса и, как утверждают жители этого села, не видели тут немца в форме с 1939 года. Крестьяне из Друтарни уже обо мне знали. Кто-то, видимо, из Млынка успел тут побывать и рассказать обо мне. Одни выразительно избегают разговоров со мной на тему партизан, другие снова твердят, что раз уж пришёл в эту сторонку, то наверняка встречу лесных ребят. Это село ещё беднее Млынка, а люди не особо разговорчивые. На ночь тут не остался, а через село Пески и через лес пошёл дальше. К вечеру дошёл до села Козья Воля. Когда сказал крестьянину, что ищу партизан, тот рассмотрел меня хорошенько, а потом провёл к учителю. Это был молодой человек. Я обратил внимание, что у него на пальце была печатка с польским орлом.
Мне дали холодного молока и хлеба, попросили рассказать, как я сюда попал. Учитель сказал, что не может пустить меня переночевать, так как чувствует себя неуверенно после последней облавы, устроенной немцами в этом селе. Отправил меня к селянину, у которого я пересидел несколько часов. Уже поздно ночью селянин сказал мне, что он сам и его соседи не спят в домах из-за боязни облавы. Советовал мне переночевать в поле, потому что тогда я быстрее услышу немцев, если они пойдут со стороны шоссе.
Хозяин рассказал мне, что недавно в селе была такая битва, что от пуль и гранат птицы погибали прямо на лету. Убили тогда нескольких немцев, и из партизан также кто-то погиб. Шоссе отсюда недалеко, так что немцы могут быстро подъехать и оцепить деревеньку.
Хозяин дал мне кусок ткани, сноп соломы и показал, в какую сторону идти и где в поле безопаснее всего. Я нашёл себе место в углублении, расстелил часть соломы, а второй частью соломы прикрылся. Ноги поджал под себя, как только мог, а тканью прикрыл голову. Пару раз просыпался от холода, а один раз вспугнул зайца. Разбудили меня крестьяне и пригласили в избу на завтрак. Узнал от них, что партизаны недалеко, в Некланьском лесу. Надо только перебраться за Неклань и войти в пущу. Там, собственно, и сидят ребята, о которых немцы знают, но с которыми ничего не могут поделать.